«Пусть тратит остатки чакры на эти жалкие копии, — подумал Тсурэн, — я отобьюсь от них одной лишь Вечной Любовью, а когда она сама нападет под их прикрытием, создам Ледяную глефу и достану ее!»
Советник этого не видел, но за спинами двух клонов Кенара создала еще одну копию, оставила ее вместо себя, а сама ушла под землю. Третий клон имитировал свою хозяйку и держал руки прижатыми к земле, как будто собирался создать еще клонов. Кенара под землей пробралась ближе к Тсурэну. В это время советник уже покончил с первой парой клонов, одного рубанув, а другого пронзив кинжалом. Тогда Кенара создала рядом с собой четвертого клона, пустила его немного вперед, а затем выбралась на поверхность сама.
Клон бросился на Тсурэна, но смог отвлечь его внимание совсем ненадолго. Превратившись в грязь от мощного рубящего удара, копия Кенары рассыпалась. Советник отступил на чистый лед и поднял глаза. Кенара попыталась лишить свое лицо всякого выражения и прыгнула вперед. Она решила пожертвовать кунаем в правой руке, чтобы усыпить бдительность противника. Кунай попал на гарду Вечной любви, задержался на ней всего на секунду, а затем преломился.
Но Кенара не успела нанести удар кунаем в левой руке, перед ней мелькнула черная молния и узкое лезвие вонзилось в ее тело с левой стороны, выше груди и ниже ключицы. В это мгновение прозрачные серые глаза встретились с темно-синими… Тсурэн хотел вытащить кинжал и нанести удар снова, но Кенара воткнула кунай прямо в его запястье и надавила, пытаясь отвести руку советника вверх и назад и заставить его выпустить Вечную любовь. Пальцы Кенары дрожали из-за воздействия чакры противника, пальцы Тсурэна — из-за боли и перебитых мышц. Тогда он потянул левую руку ко лбу Кенары, но она быстро подалась вперед и в сторону и ударила его кулаком правой руки по лицу. Удар получился слабым из-за особой чакры и не нанес серьезного урона, но Тсурэн покачнулся, отпустив рукоятку Вечной любви. В эту же секунду правая рука Кенары подобно змее метнулась к груди, вырвала кинжал из раны и изо всех оставшихся сил вонзила его в грудь советника.
Куноичи почувствовала, как черное лезвие срезало ребро, как тростинку, и вошло вглубь. Как только Вечная любовь проникла в сердце Тсурэна, она треснула и взорвалась на несколько черных осколков. Кенара быстро отдернула руку. Левая ее рука вытащила кунай, торчавший в запястье противника, перехватила его на лету и сверху вниз воткнула в шею с правой стороны. Высокий темный воротник из плотной ткани быстро намок от брызнувшей крови.
Тсурэн не мог вздохнуть, маска его растаяла, перед глазами потемнело, но он не мог примириться с мыслью о поражении, а жизнь еще не до конца покинула его. Все силы, что еще пульсировали в нем, он вложил в свои руки: раненной правой рукой схватил Кенару за запястье, а левую вытянул и направил ей в лицо. Губы его шевельнулись, но вместо слов из горла вырвался лишь поток крови. Последнее, что он видел в жизни, была его ледяная стрела, в лучах холодного света несущаяся прямо к темно-синим глазам.
Куноичи отклонилась влево, пытаясь вырвать свою руку из руки Тсурэна, и инстинктивно отвернулась, но его техника все же задела ее. Шлейф враждебной чакры, несшийся за ледяной стрелой, заставил сознание девушки отключиться. Тсурэн и Кенара вместе упали на лед, их пальцы почти соприкасались, и со стороны могло показаться, что это влюбленные, которые погибли одновременно, в последнее мгновение пытаясь коснуться друг друга.
— А ну-ка, иди сюда, младший отпрыск семьи Масари! — мощный голос тети Инари раскатился по всему тренировочному полигону.
Кенара втянула голову в плечи и медленно подошла. Тетя схватила ее за руку и потащила домой.
— Что я опять сделала не так? — возмущалась Кенара, надув щеки и стараясь скрыть болезненную хромоту на правую ногу.
— Это я у тебя должна спросить, — отрезала тетя и не проронила больше ни слова, пока не привела племянницу в сад возле особняка. Здесь их поджидала Нинаки.
— Показывай правую ногу, — строго сказала она младшей сестре.
Кенара надулась еще больше, плюхнулась на скамейку и быстро закатала широкую штанину. Правое колено безобразно распухло, на нем красовалась глубокая ссадина и несколько кровоподтеков на фоне огромного синяка.
— Поранилась и, вместо того, чтобы обратиться за помощью к сестре-медику, сбежала из дома! — воскликнула Нинаки. — Ну почему ты так поступаешь?!
— Будь добра отвечать, — холодно добавила тетя.
— Я просто не хотела никому доставлять проблем…
Да… Я никогда не хотела быть в тягость. Я просто хотела быть собой и не нуждаться в исправлении, словно я какой-то ненормальный или противоестественный ребенок. Но во мне всегда что-то было не так. Мои глаза и волосы были недостаточно светлыми, мой характер — недостаточно покладистым, мои суждения — слишком независимыми. Тетя Инари несла за меня ответственность перед своей сестрой. Она, конечно, страдала от того, что я не похожа на нее или Нинаки. Она пыталась исправить свой педагогический провал, свои ошибки как наставника, но главной ее ошибкой было то, что она не видела во мне самостоятельного человека. Не ученицу, не племянницу, а личность. Я всегда была лишней в их отношениях с моей сестрой. Из-за того, что у нас была такая замечательная тетя, моя старшая сестра не нуждалась во мне. Нинаки подражала Инари. Они вместе боролись, пытаясь вылепить из меня достойную представительницу семейства Масари. И чем больше они боролись, тем больше встречали сопротивления. Я грубила, сбегала, игнорировала их слова. Я не хотела быть ходячей неприятностью, я не хотела быть плохой, но почему-то всегда именно так и получалось…
Кенара медленно шла по колено в воде. Ручей был теплым, пронизанным солнечными лучами, хотя самого солнца не было видно, лишь широкое сияющее небо. Течение усиливалось и подталкивало девушку вперед. Чем шире становился ручей, превращаясь постепенно в полноводную реку, тем четче проступали слева и справа берега. Когда Кенара уже не смогла идти и поплыла, на берегах стали видны силуэты людей. Слева она видела серые дома, улицы Конохи, но они были какими-то унылыми, небо над ними хмурилось, накрапывал дождь. Какаши-сэнсэй стоял, сложив руки на груди, и пронизывал ее ледяным взглядом. За ним столпились ее товарищи: Шикамару со своей командой, Хината с Кибой и Шино, Ли и остальные. Они смотрели на нее неодобрительно, настороженно. Рой и Набу переглядывались друг с другом и качали головой, а затем и вовсе скрылись в толпе. Конор-сэнсэй выступил вперед и нахмурился.
— Я даже разговаривать с ней
