а в случае поражения помогали унести с арены израненного либо бездыханного неудачника.
Держа лошадь под уздцы, Дагеклан пробирался сквозь бурлящую толпу, запрудившую улицы столицы: по случаю праздника гулянья продолжались далеко за полночь. Во многих окнах были выставлены рыцарские щиты: таким образом, постояльцы демонстрировали свою готовность к участию в завтрашнем ристалище. Железная Рука узнавал многие гербы, но спешил дальше, торопясь завалиться спать, чтобы, поднявшись пораньше, успеть потренироваться где-нибудь за городом и приучить к себе лошадь.
К его досаде почти все гостиницы были переполнены. Наконец, удалось отыскать заведение под броским названием «Бесстрашный копьеносец» — не ахти что, но для отдыха годилось. Поручив кобылу заботам прислуги, Дагеклан завернул в таверну при постоялом дворе, чтобы промочить горло и подкрепиться.
Он уселся в углу и заказал себе вина и жаркое. Шум в зале стоял невообразимый. Среди грубых лиц горожан мелькали усики и крашеные зубы ряженых аристократов. Один, в платье поденщика и золотых кольцах на холеных пальцах, подсел к Дагеклану.
— Соблаговолит ли месьор рыцарь разделить с бедняком чашу зингарского хайреса?
Рыцарю очень не хотелось вступать в беседу, но долг вежливости победил усталость.
— Присаживайтесь, месьор. Я вижу, веселье в полном разгаре.
— Эй! — прищелкнул пальцами «поденщик», подзывая дебелую подавальщицу. — И славное, веселье, доложу я вам. Такого не бывало даже при старом короле. Не поверите, но я чуть не умер со смеха, увидев, как какие-то люди, обрядившись в жрецов, лихо отплясывают джигареллу!
— Это нехорошо, — строго заметил Дагеклан. — Жрецы служат Митре, и те, кто смеется над ними, смеется над самим Верховным Богом.
— Вижу по цветам вашей перевязи, что вы принадлежите к Ордену кампанариев, — поскучнел переодетый вельможа. — Ваши соратники осуждают подобные гулянья. Так что же вы, месьор, делаете среди веселой толпы?
— Я прибыл, дабы принять участие в завтрашнем турнире.
— Ах, вот как! Так знайте же, месьор зануда, что турнира не будет.
Дагеклан удивленно уставился на своего собеседника, от столь неожиданного известия пропустив мимо ушей «зануду».
— Но я уже подал заявку…
— Может быть, я не совсем ясно выразился, — объяснил «поденщик». — Король отменил поединки, назначив взамен бугурт между аргосскими и аквилонскими рыцарями.
— По какому же случаю?
— Э, да я вижу, вы ничего не знаете, — обрадовался своей осведомленности ряженый вельможа. — Правитель Арракос, этот кривобокий мессантийский выскочка, бросил нашему повелителю перчатку, объявив, что отныне Аргос отделяется от Империи. Каков нахал! Ничего, завтра мы им покажем…
— Надеюсь сражаться с вами бок о бок, — задумчиво молвил рыцарь.
— Кхм… — Его собеседник поспешно отвел глаза. — Сам я не смогу принять участие в бугурте ввиду плохого здоровья… Однако же пожертвовал изрядную сумму в пользу тех, кто завтра будет ранен либо убит!
— Понятно, — сказал Железная Рука тоном, заставившим бы кого похрабрее тут же послать ему вызов. Однако «поденщик» счел за благо быстренько раствориться в толпе, прихватив с собой кубок с заказанным хайресом.
В другое время рыцарь сам не преминул бы вызвать ряженого труса на два удара меча, но сейчас он почти сразу забыл о вельможе. Известие удручило Дагеклана: его поединок с Рабрагором снова откладывался по независящим причинам. Более того, рыцарю, видимо, суждено было сражаться в одних рядах с графом против аргоссцев, и сие обстоятельство мало способствовало хорошему настрою.
Ночью Дагеклану снилась огненная река, над которой он летел почему-то верхом на своем оруженосце Фабио. Праздные гуляки еще разбредались по домам, поддерживая друг друга и тщетно шаря по карманам в поисках завалившейся монетки, когда рыцарь Железная Рука уже выехал на гнедой кобыле под цветным чепраком из городских ворот. Все утро он провел в соседней роще, сбивая с веток подвешенные круглые щиты-тарчи, коими предусмотрительно запасся на том же рынке, где купил лошадь.
Он разнес в щепы очередной тарч, стряхнув с дерева целый ворох желтых и оранжевых листьев, когда внизу, на дороге, вьющейся по берегу Хорота, показалось облако пыли. Присмотревшись, Дагеклан разглядел пестрые рыцарские значки на копьях и блеск солнца на ярко начищенных шлемах.
Дагеклан тронул лошадь, она послушно пошла вниз по склону, и вскоре он выехал на дорогу. Мимо, гарцуя на прекрасных конях, проезжала группа всадников: слуги и оруженосцы рыцаря, который ехал впереди на кауром хауранце с длинной мускулистой шеей.
Приблизившись, Дагеклан поднял руку, и рыцарь остановился.
— Приветствую почтенного месьора и прошу его назвать имя!
— Ландграф Эртран к вашим услугам. По бурелету на вашем щите я вижу, что вы относитесь к Ордену кампанариев, но герб ваш скрыт чехлом…
— Дагеклан Железная Рука. — Он поклонился.
— Я слышал о вас, месьор. Надеюсь, вы примете участие в бугурте?
— Непременно.
— Тогда можете присоединиться к моему отряду.
— Но разве ристалище состоится не в городе, на обычном месте?
Дагеклан имел в виду арену за королевским дворцом, где проходили турниры.
— Нет, слишком много бойцов должны принять участие в схватке. Две сотни наших и столько же аргосцев.
Разговаривая, они двинулись по дороге вдоль берега полноводного Хорота. Спереди и сзади шли другие отряды, их обгоняли посыльные и рыцари, не обремененные излишним количеством прислуги. А справа, по тропкам, вьющимся среди рощ и садов, двигалась пестрая толпа народа, спешившего собственными глазами увидеть зрелище сражения.
— Дело предстоит серьезное, — говорил тем временем ландграф. — Не сомневаюсь в нашей победе, но на месте короля я немедленно велел бы арестовать наглого вассала, осмелившегося бросить вызов Аквилонии, и сжечь его возле Железной Башни как последнего негодяя…
— Почему же король так не поступил?
— Дело в том, что половина нашего флота базируется в порте Мессантии. Арестуй король Арракоса, и наш гарнизон вряд ли смог бы защитить корабли.
— Полагаете, аргосец выполнит условие и вновь признает себя вассалом Аквилонии в случае нашей победы на бугурте?
— Почем мне знать! Ни на грош не доверяю южанам, но, если наша возьмет, закон и обычай будут на стороне Конна. Хотя, мыслю, король позволил Светлейшему поднять перчатку не из-за политики, а из-за дамы…
— И он вправе отстаивать ее честь как жених и рыцарь, — веско подытожил Дагеклан, уже знавший от графа все обстоятельства событий на вчерашнем дворцовом приеме.
Поле для бугурта было выбрано в двух лигах от города. Оно начиналось прямо от берега реки и тянулось в восточном направлении на восемь полетов копья.
Всю ночь плотники сколачивали трибуны для именитых зрителей, и все же тем вряд ли суждено было что-либо увидеть, кроме клубов пыли из-под сотен копыт да блеска оружия. В отличие от обычных турниров, на которых рыцари бились попарно, вызывая друг друга на поединок, на бугурте дрались в конном строю и боевым оружием. Запрещалось лишь добивать упавшего с коня противника, в остальном же это было настоящее сражение с убитыми, ранеными и затоптанными. Победившей считалась та сторона, у которой по истечении назначенного времени оставалось больше воинов в седлах. Они и получали выкуп от всех рыцарей проигравшей стороны.
Плотникам удалось за одну ночь выстроить деревянные подмостки, огибавшие почти все поле, а в средней части с северной стороны даже высились две деревянные башни, украшенные коврами, лентами и стягами. Между башнями была устроена ложа для знатнейших дам и престарелых лордов. Сюда уже
