- Мастер Гимли, - ответила она, - Доброе утро!
- Так как тебе понравился сад?
- Он прекрасен. Особенно мне понравилась маленькая сиреневая роща там, внизу.
- Ну за это надо благодарить Леголаса, - Гимли был так горд достижениями своего друга, как будто они были его собственными.
- Правда? А ещё я видела несколько скульптур. Уверена, что это твоя работа.
Мраморные статуи эльфийских дев выглядели невероятно живыми, и Тауриэль не упустила из виду тот факт, что некоторые из них были очень похожи на владычицу Лориэна. Гимли расцвёл.
- Мой вклад весьма скромен. Ну просто, чтобы слегка разбавить деревья, знаешь ли.
- Они очень красивы.
- Посидишь со мной?
Несколько минут Тауриэль молчала, и Гимли внимательно на неё смотрел. Наконец, гном сказал:
- Есть кое-что, что ты должна знать.
- Да? - ответила она с осторожностью.
Судя по его поведению, разговор предстоял серьёзный. Было ли это как-то связано со старыми обидами? Но со времён жизни в Средиземье она не могла вспомнить ничего такого.
- Ты ведь знаешь, что когда мы, гномы, умираем, - медленно продолжил Гимли, - Наши души отправляются в залы, что Мандос приготовил для нас.
Эльфийка кивнула.
- Ну… Кили, его дух туда не попал.
- Что?
Ледяной ужас сковал её сердце. Неужели же все эти годы она ошибалась, думая, что дух её любимого Кили в покое и безопасности находился в обществе его почивших родичей? Гимли взял её руку в свою ладонь.
- Тише, дорогуша. Ему ничто не угрожает.
- Где? Что с ним стало? Он пропал? - тихо простонала Тауриэль.
- Он здесь, - гном сжал её руку своей большой ладонью, - Он остался за воротами залов Ожидания. Он там уже почти четыреста лет.
- Как? Ты видел его? - её страх быстро сменился дикой, необъяснимой надеждой.
- Нет, - Гимли покачал головой, - Даже здесь я не могу видеть всё, что может эльф. Впервые слоняющийся у ворот призрак гнома с эльфийскими косами увидел один из тех высоких эльфов, Ваниаров. До нас с Леголасом новости дошли быстро. Как я и говорил, я не смог его увидеть, когда пошёл туда посмотреть. Но я, вроде как, смог его почувствовать. Ну знаешь, так, как ты можешь понять, что кто-то недавно сидел на скамейке. Он был там. Думаю, он там и сейчас.
- Гимли, - Тауриэль вдруг поняла, что сжимает его руку, - Я должна пойти к нему.
- Ага, я так и знал, что ты это скажешь.
Она смотрела на него умоляющими глазами.
- Ты отведёшь меня туда?
- Конечно, - он успокаивающе потёр её ладонь, - Но ты должна знать, что даже если ты его и увидишь, из этого вряд ли что-нибудь выйдет.
- Я понимаю, - Тауриэль мягко улыбнулась. Она была благодарна за то, что гном попытался смягчить боль и разочарование, которые ей предстояло испытать. Увидеть Кили таким, каким он был сейчас, бесплотным духом, и быть не в состоянии ни слышать его, ни прикоснуться, будет больно, она знала это наверняка. Но если он до сих пор находился за воротами залов мёртвых, это значило, что все эти годы он не знал ни мира, ни утешения. Возможно ли, что он ждал её? Должна ли она была облегчить его бремя и помочь ему обрести, наконец, покой? Тауриэль знала одно: она не успокоится пока не сделает для него всё, что было в её силах.
- Когда мы пойдём? - спросила она, непроизвольно поднимаясь со скамьи.
Гимли рассмеялся.
- Как только закончим завтрак. Пошли. Уверен, что Леголас уже что-нибудь приготовил.
========== Встреча ==========
Сады перед воротами в Залы Мёртвых были окутаны сумеречной дымкой. По словам Гимли, здесь всегда было так в не зависимости от времени суток. Но несмотря на это, дубравы и тропки не выглядели мрачными. Наоборот, здесь царили покой и умиротворение. Трава была прохладной, но без росистой влажности, и в воздухе висел тонкий аромат лилий. Не будь у неё определённой цели, Тауриэль испытала бы огромное искушение просто лечь в папоротники и задремать.
Наконец, они подошли к огромным воротам, высеченным из чёрного мрамора, как ночное небо, затянутое облаками, которые были вырезаны прямо в склоне громадной горы. Когда Тауриэль только вошла сюда, она не видела горной вершины, что нависала над садом, но тем не менее, эта гора была там. Открытое пространство перед воротами там, где кончалась тропинка, было абсолютно пустым. На сердце у неё стало тяжело.
По дороге сюда Тауриэль снова и снова твердила себе, что это не будет воссоединение плоти и крови, как бы ей этого ни хотелось, но даже если и так, она, по крайней мере хотя бы увидит его. Но даже эта надежда теперь казалась ей чем-то несбыточным, чем-то большим, чем она могла позволить себе.
Тауриэль замерла на месте, и первая непрошенная слеза потекла по её лицу. Она так и стояла бы там, рыдая, если бы Гимли не взял её за руку и легко, но твёрдо не подтолкнул к воротам, пока она не оказалась настолько близко, что могла бы дотронуться до них, если бы захотела.
- Здесь, - хрипло сказал он.
Тауриэль освободила руку и вытерла слёзы с лица. И тогда она, наконец, увидела его.
Силуэт был тусклым, как туман или дым, но это без сомнения был её Кили. Она узнала его одежду, ту самую, в которой он был на их свадьбе, его волосы были заплетены в две эльфийские косы, которые символизировали их обручение.
Лицо Кили прояснилось, когда он увидел её. Он приблизился. Его губы зашевелились, и хотя эльфийка не слышала ни звука, ни даже дуновения ветра, она знала, что он произнёс её имя.
- Кили!
Она рухнула перед ним на колени, и он протянул руку к её лицу, но Тауриэль не почувствовала ничего. И увидев его глаза, полные неудовлетворённой тоски, она поняла, что он тоже не ощутил этого прикосновения.
- Ох, Кили, hadhodeg, hadhod nín*, - продолжила она, и его тёплая улыбка уверила её, что он её слышит.
Его губы опять беззвучно зашевелились, а потом, как будто вспомнив, что она не может слышать его, Кили приложил руку к сердцу. Я люблю тебя, выговаривали его губы, медленно, чтобы она наверняка смогла его понять.
- Я люблю тебя, - она повторила его слова.
Кили пристально смотрел на неё, и лицо его смягчилось, словно давнее напряжение в конце концов оставило его. Он больше не пытался говорить.
- Кили, моя единственная любовь, - наконец вымолвила она, - Что ты делаешь
