- Очень красивая работа, - сказала она, - Как давно ты занимаешься этим ремеслом?
Она не знала, на что ещё он способен, и считал ли подобные присущие гномам умения искусством?
- Я не помню, когда впервые побывал в кузнице, как и всякий гном, я более или менее там вырос. Но я начал учиться работать с металлами, когда ещё был подростком.
- Кили, сколько тебе лет?
- Семьдесят с чем-то, - он прищурился, как будто прикидывая в уме, - Уже семьдесят семь.
- Я даже не догадывалась. Я так мало знаю о твоём народе.
И всё же она знала, что любит его, сколько бы лет у них ни осталось.
- Ну, - Кили улыбнулся, - Что ты хочешь знать? Мы рождаемся младенцами, а взрослыми считаемся в пятьдесят. Все будут слегка шокированы, если я женюсь на тебе до того, как мне исполнится девяносто. Но именно это я и собираюсь сделать. Мы живём в среднем двести пятьдесят лет, а иногда больше. Так что ты можешь рассчитывать на то, что я буду доставлять тебе неприятности по меньшей мере сто семьдесят с лишним лет.
Его тон был беззаботным, но он внимательно следил за её реакцией.
- Мне этого достаточно, - ответила она на его молчаливый вопрос.
На самом деле Тауриэль готова была удовольствоваться и меньшим, ведь люди, насколько она знала, не доживают даже до ста лет. О гномах она знала не много, поэтому не позволяла себе надеяться на большее.
- А ты даёшь мне куда больше, чем я заслужил, - ответил ей Кили.
Было очевидно, что её ответ ошеломил его.
- Тише. Ты намного удивительнее, чем думаешь.
Гном помолчал, обдумывая её слова.
- Скажи мне, - проговорил он наконец, - Как сказать “Я люблю тебя” на твоём языке?
- Le: значит “ты”, Melon: “я люблю”.
- Le melon, - мягко, как будто пробуя слова, проговорил Кили, - Le melon, Тауриэль.
Она просияла, неожиданно тронутая словами, которых никто никогда не говорил ей так, как он. И его восторженный взгляд говорил ей, что он понял её чувства.
- Не важно, чего все они хотят от нас, - продолжил он, - Я очень счастлив.
- Я тоже.
Тауриэль долго смотрела на него, упиваясь нежностью его взгляда. Кили заговорил первым.
- Не стоит заставлять твоего короля ждать, - сказал он, беря её под руку.
Эльфийка согласно кивнула, позволяя ему вывести её назад в главный коридор, по которому они до этого шли.
- А теперь ты должна показать мне тот бассейн, в который вы с подругой сиганули, - продолжил он, идя рядом с ней по дворцу.
**********
- Значит, ты принял приглашение Трандуила? - спросил Торин, слишком поздно сообразив, что гнев, звучащий в его голосе, племянник мог принять на свой счёт.
Неужели король эльфов пытался манипулировать Кили, используя его чувства к Тауриэль?
- Я просто подумал, что будет разумно принять его дружеский жест, - ответил Кили, как будто защищаясь.
Торин вздохнул.
- Да, ты хорошо справился, - ответил он, изо всех сил пытаясь справиться с раздражением.
Молодой гном кивнул и заметно расслабился.
- И чего же хотел эльфийский король? - спросил Дубощит уже спокойным голосом.
- Он хотел доказать, что сожалеет о вражде между нашими народами и хочет снова стать нашим союзником.
Подгорный король насмешливо фыркнул.
- А с чего он взял, что меня это волнует?
- Я думаю, - с осторожностью проговорил Кили, - Он знает, что мы нужны друг другу.
Увидев, что дядя собирается протестовать, он быстро продолжил:
- Он знает, что не пришёл, когда был нам нужен, и признаёт, что мы злимся по праву. Но… - внезапно он замолчал, как будто боялся сказать лишнее.
- Продолжай.
- Мы не должны позволить старым ошибкам порождать новые.
- Нет. И поэтому мы, скорее всего, в этот раз не ошибёмся, снова доверившись ему.
Было совершенно очевидно, что Кили с трудом подавил желание возразить. Торин ждал. Теперь парень был лейтенантом и имел полное право высказывать своё мнение.
- Ты же не станешь отрицать, что мы не смогли бы одолеть войска Азога без союзников, - твёрдо сказал он наконец, - Воинов Даина было бы не достаточно.
Это была правда, и это глубоко беспокоило Торина. Зло становилось сильнее, в то время как сила Кхазад истощалась.
- Я знаю, - только и сказал он.
- Как бы это ни было неприятно, не должны ли мы рассмотреть его предложение? - спросил Кили спустя несколько мгновений.
А был ли у них выбор? Кольцо Фрайна пропало, а значит, лучшей защитой Эребора, кроме стен самой горы, будут союзники. И всё же Торин пока не мог заставить себя довериться королю, который покинул их в беде.
- Что ты сказал ему? - спросил он племянника.
Казалось, Кили осознавал, насколько важным будет его ответ.
- Я сказал, что тоже надеюсь на дружбу между нашими народами, но не уверен, когда это может произойти.
- Что ж, это честно, - заметил Торин.
Несмотря на молодость и вспыльчивость, Кили доказал, что может стать неплохим дипломатом. Если только чувства к эльфийке не затуманят ему разум. Однако же, он уважал племянника за то, что сейчас ему хватило ума не впутывать в это Тауриэль.
- Я передам это дело моим советникам, - Торин, наконец, сдался.
По крайней мере, он знал, что на это скажет Балин. Но им придётся подумать о том, как отнесутся к этому союзу послы Семи Королевств, которые соберутся здесь в следующем году. И решение это, несомненно, будет зависеть не только от личных чувств самого Торина.
- Спасибо, Кили. Ты можешь идти.
**********
По правде говоря, Фили завидовал. Конечно же, не в том смысле, что он с готовностью променял бы счастье брата на своё собственное. Но у Кили было кое-что, чего он сам всегда надеялся достичь. А теперь, ему, возможно, придётся от этого отказаться.
Всегда считалось, что хотя бы один из них должен жениться и продолжить королевский род. Будучи старшим, Фили всегда чувствовал эту ответственность острее, чем его младший брат, но надеялся, что с этим Кили справится лучше. Братец всегда заигрывал с той или иной девушкой, и когда-нибудь, он несомненно выберет одну из них, и тогда Фили будет свободен сделать свой собственный выбор, когда пожелает.
Не то, чтобы ему не нравилась перспектива женитьбы. Его родители, хоть он и знал их вместе очень недолго, доказали ему, насколько счастливым может быть брак. Но в том-то и дело: Фили всегда смотрел на них в надежде, что сам когда-нибудь обретёт нечто настолько же важное. Но их брак был заключён в изгнании, и политика здесь была ни при чём. Теперь его брат ухаживал
