Он опустил руку в воду, гадая, касалась ли она этих капель, что стекали сейчас по его пальцам, когда была здесь в последний раз, ведь ей всегда нравилось водить по воде ладонью. На какой-то безумный миг он вдруг подумал, каково было бы утонуть здесь, в этих водах, чтобы получить таким образом её последнюю ласку.
- Что с тобой, милый?
Кили вздрогнул. Подняв глаза, он обнаружил стоявшую перед ним мать. За шумом воды в суматохе собственных мыслей он не услышал, как она подошла.
- Я скучаю по ней, - признался он.
Дис присела рядом.
- Так иди к ней.
- Всё не так просто, мама. Ты же знаешь, почему я не могу.
- Разве? - её голос был полон доброты, побуждая его объясниться.
Мать положила руку ему на спину, её пальцы легонько ласкали его.
- Разве не будет лучше, если она отпустит меня сейчас, а не потом, когда это причинит ей гораздо большую боль? - спросил Кили, в тысячный раз повторяя те самые доводы, в правоте которых он так пытался себя убедить, - Как я мог думать, что имею право просить её любить меня, когда ей придётся меня потерять? - добавил он резко, злясь на себя самого.
- Кили, есть вещи и похуже, чем потерять того, кого любишь, - возразила Дис, и рука её, гладившая его спину, была твёрдой.
Он повернулся, чтобы посмотреть на неё; слова матери не показались ему убедительными. Дис ответила на его взгляд задумчивой улыбкой.
- Намного хуже было бы не любить совсем, - возразила она, - Я никогда не отказалась бы от времени, проведённого с твоим отцом, даже чтобы спасти себя от боли, которую причинила мне его потеря. Это были прекрасные годы, и в них было много хорошего. Включая тебя и твоего брата, - когда он снова посмотрел на фонтан, она склонилась и поцеловала его, - То же самое будет и с тобой. Вы с Тауриэль разделите достаточно счастья, и оно перевесит все печали.
- Говорят, эльфы умирают от разбитого сердца. Я не могу так с ней поступить!
Дис мягко покачала головой.
- Думаю, что смерть это не самое страшное. Мы с тобой тоже умрём однажды, и это не кажется таким уж тяжким испытанием.
- Да, но мы смертны, - возразил Кили, - Все смертные умирают. А она должна жить вечно.
- Многие эльфы нет.
- Но это не значит, что она должна умереть. Только не из-за меня!
- Я не уверена, что с ней это случится. Думаю, твоя Тауриэль достаточно сильна, чтобы заставить себя жить дальше, - Дис прочесала пальцами волосы сына, смахнула с глаз непослушную прядь и заправила её ему за ухо, - Каков бы ни был твой или её жребий, ты не можешь знать о нём заранее. Эльф или гном, не имеет значения. Когда я выходила замуж за Вилли, я не представляла себе его судьбу, но всё равно не изменила бы свой выбор.
Прервав свои ласки, она расплела одну из своих кос, достала заколку и убрав с его лица волосы, заколола их сзади; этим утром он был слишком занят, чтобы причесаться как следует.
- Ты не можешь делать свой выбор, основываясь на том, чего ты не знаешь, - продолжила Дис, возясь с заколкой в его волосах, - Только на том, что тебе известно. А ты знаешь, что вы любите друг друга.
- Вот поэтому я не могу так с ней поступить, - ответил Кили страдальческим тоном.
Ну почему дядя, Фили, а теперь и его мать чувствовали себя обязанными переубедить его? Кили пытался не думать о том, как сильно ему хотелось бы, чтобы им это удалось.
- Кили, любовь моя, - она взяла сына за подбородок и повернула к себе, заставляя смотреть ей в лицо, - Не отнимай у неё право принять это решения самой. Я говорю это ради твоего блага, а также и ради Тауриэль. Если ты не пойдёшь к ней сейчас, я уверена, что когда-нибудь ты пожалеешь об этом.
Кили чувствовал, как вся его решимость буквально трещит по швам.
- Мама, я очень этого хочу. Больше всего на свете я желаю её найти. И я чувствую себя таким эгоистом!
Дис удивлённо приподняла брови.
- Потому что ты хочешь пойти к ней? Кили, просто желать чего-то не значит быть эгоистом. Эгоистично пренебрегать волей и потребностями других. Если Тауриэль хочет быть с тобой, а у меня нет причин думать иначе, будет поистине эгоистично прятаться от неё.
- Мама, я не прячусь. Это она уходит от меня, - от Дариона, который заменил Тауриэль на посту капитана патрульных Дейла, он узнал, что эльфийка собиралась покинуть Рованион. Ему оставалось только отпустить её, - Возможно, она уже ушла из Лихолесья.
- Ты думаешь, что она никогда об этом не услышит, будь то при твоей жизни или после неё? И что она подумает, зная, что ты мог прийти к ней, и не пришёл? - несмотря на нежность в голосе, Дис была твёрдо намерена дождаться от сына ответа.
Что подумает Тауриэль? Сосредоточившись на том, что он по его мнению должен был ей дать, Кили даже не задавался этим вопросом. Каким-то образом он вообразил, что стоит между ней и уделом, которого она пока не могла осознать, и что спасая её от злой судьбы, сможет остаться невидимым. Но его мать была права: Тауриэль, конечно, узнает, что он никогда не был женат, и не имеет значения, случится это через сто или через тысячу лет.
И что она подумает тогда? Она не узнает, что Кили не пришёл потому, что хотел спасти её от горя, что он поступил так потому что любил её так же сильно, как раньше. Она будет знать только то, что он нарушил единственное данное ей обещание: вернуться к ней, где бы она ни была, даже если между ними будет лежать поле битвы, Королевский совет или же половина Средиземья. И что она тогда почувствует? Она почувствует себя преданной, в этом Кили был совершенно уверен. Он знал это, потому что сам чувствовал бы себя так же, поменяйся они местами. Если бы она просто дала ему уйти, отняла бы у него шанс, которого, как она знала, он страстно желал, это разбило бы ему сердце намного сильнее, чем любое вынужденное расставание. А Кили был совершенно уверен, что жизнь с ним - это было именно то, чего она на самом деле хотела.
“Ты всегда будешь моей
