– Бросай «макарку», – хрипло заявил владелец ружья, косматый, похожий обликом на Груздя. Только ростом пониже. – А ты кончай визжать, придурок!
Это он уже бродяге. Кота тот с трудом, но оторвал от ноги, однако больше ничего не смог ему сделать – зверюга расцарапала врагу руки, никакой нож не помог. Разодрала всего и смылась в соседнюю комнату, как и пришла в дом. Раз окно приоткрыто, теперь наверняка на улице.
Кат медленно наклонился, чтобы положить пистолет на пол. К счастью, мужик с ружьем ему не препятствовал. Даже ствол не опустил.
Над головой сталкера пролетел нож, попав деревенскому точно в глаз. Судя по тому, что торчать осталась одна рукоятка, бросок был не просто сильным – мощным. Профессиональным.
Ружье в руках мужика гулко хлопнуло, зарядом картечи разнеся не только окно и крестовину, но и крепко изуродовав раму, от которой во все стороны брызнули щепки. За неровной дырой, в саду, раздались крики. Точно, страховал кто-то еще, никаких сомнений.
Мертвый владелец ружья подогнул колени и как-то особенно неторопливо, тяжело упал на спину, загородив собой порог и не давая двери в сени закрыться.
– Мочи их! Они старосту убили! Серега, вставай, чего ты… Ай, бля! Огонь! Всем – огонь! – орал довольно юный голос из сеней.
Кат скользнул в сторону, так и не расставшись с пистолетом. Из дверного проема раздались выстрелы. К счастью, подготовка у местных была никакая – одна пуля рассадила висевший телевизор, вторая свистнула в уже разбитое окно.
Дружинник, из которого от таких неожиданностей хмель выветрился почти полностью, прижался к стене, крадясь к вешалке со своим карабином.
– Автомат дай! – прошипел из-за спины Ката бродячий певец. Артист ножевого боя, как выяснилось. Чемпион и лауреат.
– На-ка, лучше это держи, – сунул ему пистолет сталкер. – С автоматом я сам справлюсь.
Пока Садко несколько раз выпалил в темноту сеней, наугад, но заставляя противника залечь, Кат с автоматом в руках рванулся к окну и выпрыгнул наружу, выдавив телом остатки рамы со стеклами. Наверняка порезался, но сейчас было не до того – в комнате они все как на сцене, клади любого. Только полные неумехи не смогли этого сделать сразу, но ведь дальше-то или случайно попадут, или кто похитрее среди них окажется. Выцелит из темноты и перебьет по одному. ПМ в руках Садко – так, пугалка, иди попади. А дружиннику не с руки: чтобы стрелять, надо напротив двери встать, а там ему и кранты. Сразу.
Приземлился он неудачно. В смысле, для себя-то нормально, а вот согнувшийся и стонущий мужичок, на которого он упал, был не рад. Старенькая двустволка валялась рядом. Кат, не вставая, выдернул нож с пояса и несколько раз ударил лежащее под собой тело. Судя по тому, что стон прервался, а тело вздрогнуло и обмякло, одним противником меньше.
Да и черт с ним.
– Ушел один! Ушел! Ефремыч, беги в сад, он там сейчас, за домом! Витюху-то ранили, похоже.
Озорной у них командир. Совсем молодой, но толковый, видимо. Как бы его оставить в живых, потолковать чтобы? Но пока не до пленных, надо с захватом разобраться. Еще раз выстрелил Садко, в ответ кто-то пальнул из сеней. И пауза: ну да, пат получается, нападающие ни Садко, ни Груздя не видят, а тем, чтобы прицелиться, тоже придется под пули лезть. Ничья на клетчатой доске.
Кат, пригнувшись, пробежал вдоль стены дома, осторожно выглянул за угол. Ну точно, спешит боец, со всем пылом валенками снег утаптывает. Даже жалко таких оладухов – и ружьеца-то у него нет. Бежит, размахивая дубинкой. Дикари, честное слово! На него, Ката, тренированного не худшими из оставшихся в живых учителями, с этакой палкой…
Сталкер подождал, пока разгоряченный схваткой и бегом ополченец (а кому еще тут по ночам озоровать?) выскочит ему навстречу за угол, и коротким ударом кулака в переносицу отправил его в забытье. Или в небытие – вон как хрустнуло под рукой. Дубинка улетела в одну сторону, сам незадачливый боец – в другую.
Вообще-то Кату было жалко людей, их и так немного осталось, но в ситуации, когда или ты, или тебя, думать времени нет.
По-прежнему пригнувшись, чтобы не попасть в поле зрения из окон – мало ли, что темно, не поймешь, есть там кто или как – он гуськом пробежал до следующего угла. Лег и выглянул снизу. Нетренированные люди обычно следят за тем, что на высоте их роста и чуть ниже, подсознательно ожидая нападения кого-то крупного. А самый низ не пасут – ну кто там может быть? Разве что кот.
Возле входной двери маялись двое – повыше и пониже, в остальном похожие как близнецы: тулупы, валенки, одинаково лохматые шапки на головах. А, у того, что повыше, – автомат. Вот это существенно.
Кат лежа перекатился на спину, снял свой АКС с предохранителя, перевел на одиночные и взвел затвор, стараясь производить как можно меньше шума. Потом снова выглянул за угол. Стоят. Тот, что пониже, даже курит, выпуская смешивающиеся с кружившими снежинками облачка дыма. Щелкнул выстрел, сразу следом второй.
Высокий упал навзничь, не успев ничего понять, а вот курильщик неудачно повернулся в последний момент и пуля вместо того, чтобы попасть в лоб, прошла по касательной, пробив ему шапку.
– Мужики! – заорал оставшийся. – Он здесь, здесь!
В руках у него был обрез винтовки, без приклада и большей части ствола похожий больше на пугач, чем на боевое оружие. Дурная штука – специально прицелишься, не попадешь, а случайно можно лошадь на скаку упокоить.
Поэтому третий выстрел теперь уже точно в лоб, и ждать. Они здесь нервные и глупые, кто-нибудь точно выскочит на крики. А вот двух темных тел на снегу опасаться больше не приходилось.
– Ты не Садко. Ты, бля, Нерон какой-то! – сказал Кат. – Зачем старосту зарезал, дурик?
Бродяга, вооруженный теперь трофейным автоматом, заерзал взглядом. В предрассветной полутьме рассмотреть его лицо было сложно, но и так ясно – ошибку признал. Хотя раскаивался вряд ли.
– Да я это… Ну за окном люди, я и подскочил. А потом – кот! Больно же, с-с-сука…
– А гранату в печку нахрена сунул? – поинтересовался Груздь.
Дружинник был похмелен и печален. С похмельем все было ясно – нечего напиваться как свинья на боевом задании, а печален, потому как Кат, по сути, один со всеми и справился. Хорош боец… Задание князя, высокое доверие!
С бороды дружинника свисали сосульки, он громко сопел на ходу и сейчас больше всего хотел найти хоть кого-то виновнее себя.
– Кстати, да! – согласился Кат. – Мою, между прочим, гранату. Она денег стоила.
– Люблю огонь просто… Аж сил нет, как
