Я не строил планов нападения, не громоздил тактические пункты. Просто догнал кортеж, вышел из Сумрака и врубил противотуманные фары, обработанные известными одному лишь Агееву колдунами.
Попав в мое свечение, одна из машин кортежа заглохла на месте, ее собственные огни потухли. С отключенными усилителями руля и тормозов ей пришлось впилиться в фонарный столб, прямо под упавшие сверху оборванные троллейбусные провода.
Следом в меня прилетела стена огня, и «Бентли» затарахтела, активируя собственную защиту. Крышка капота намертво припаялась к массе, рассасывая щели подобно швам. Колеса зашипели, охлаждая резину. Сразу три машины сомкнулись спереди, перекрывая мне путь. Для блокировки всего Ленинградского проспекта, с обочиной и дублирующими рядами, трех машин маловато.
Мыслить стратегически я уже не мог. В других условиях, возможно, я бы понял, что мне не придется непременно догонять цель – просто потому, что она не обязательно будет убегать. Цель может сражаться, потянуть время, сдаться другой стороне. Инквизиторы просто рванули бы от меня подальше, но среди них сидел колдун с нестандартными взглядами на мир. Я был уверен, что именно Борисов посоветовал Саймону разделить кортеж на две неравные части и перенаправить всю охрану на мое замедление, в то время как сами они смогут уйти в одной машине.
Так и получилось. Мне никто не мешал обойти те три чертовы машины, но теперь от них исходила неизвестная мне магия притяжения, не дающая «Бентайге» отъехать от них дальше, чем на десяток метров. Я крутился на месте, глядя, как неопознанный зеленый седан отдаляется от меня, оставляя смешанный след от нескольких аур. След был коротким, пропадал уже через считаные секунды.
Жаль, что среди охраны не было кого-то с умом Млечника. Иначе они поняли бы, что их вынуждают принять войну с Дневным Дозором.
Война так война.
Я прекратил попытки сдвинуть кроссовер с места. Вдавил кнопку открывания крышки багажника, повернулся в образовавшийся проем и выстрелил из револьвера трижды.
Это не оборотни. Для Светлых разрывные пули были комариным писком. Для меня – отвлекающим маневром.
Машины засверкали, выставляя разные щиты, которые спали автоматически, не получая очередных выстрелов. Хоть ты стократно накачай их Силой, но ритм работы автощитов всегда один и тот же и для нашего штаба секретом не является. Поймав окно магического бессилия машин Светлых, я выставил шакрам и подарил им снежинку.
Взрыва не было – не того уровня противник. Половину крыши средней машины просто срезало, и я, не дожидаясь пускаемых в мою спину «копий», надавил на газ.
Двигателю «Бентли» на этот раз хватило сил, чтобы вырваться из гравитационной свертки, потерявшей треть мощности. Я снова нажал на кнопку багажника, закрываясь от мира сзади. Летящий в зеркале заднего вида файербол разрастался и приближался, ускоряясь вместе со мной, но все же отстал и, не найдя новой цели, растворился в воздухе.
Дорога впереди была свободна. Однако, в отличие от машины Саймона, на вхождение в Сумрак тратить энергию я не имел права. Обгоняя попутные машины, я несся в потоке, обходясь туннельным зрением, чувствуя, как звучание окружающего мира превращается в сплошной монотонный гул. Кусая губы, чтобы не потерять сознание, я увидел парковку Шереметьева. Справа через забор мелькнули зеленые огоньки на пассажирских самолетах, катавшихся на буксире.
Вывернув руль, я пробил забор насквозь, и «Бентли» ворвалась на ровное поле аэродрома.
Глава 9
Защитный барьер аэропорта заискрился в Сумраке недовольными огоньками, думая, стоит ли меня пропускать. И все же ему пришлось, потому как здесь мои, почти случайные, полномочия никто не отменял. После заложенной Дохсуном бомбы вся территория по-прежнему была опечатана заклинаниями Светлых. Вероятно, давая мне полный доступ к проникновению в Шереметьево, старина Вадик и помыслить не мог, что это эмоциональное решение сыграет против его босса.
Выжигающие противотуманки пришлось погасить – пусть набираются энергии. Если бы «Бентли» могла подпитывать Силой еще и водителя – цены бы не было личному транспорту Сашки Агеева. Теперь же я мог рассчитывать только на себя.
Вдавил дуло револьвера в ногу, вызывая боль, приводящую в чувство. Умудрился перезарядить пятизарядный барабан одной рукой, продолжая рулить второй. Поблескивающее на моем пальце кольцо с половиной скорпиона перекрывало обзор, отвлекало внимание, напоминая мне, зачем я здесь.
Нажатием кнопки я набросил на машину «саван», укрывающий меня от возможных зрителей и человеческих камер. Невыносимо хотелось приоткрыть окно, запустить кислород, но я знал, что не вдохну ничего, кроме паров авиационного топлива. Позже. Пустил «Бентайгу» по дуге в объезд освещенного аэровокзала.
А вот и нужный самолет.
Раскрашенный в серо-бордовый цвет корпоративный джет двигался к концу второй полосы, собираясь разворачиваться и немедленно взлетать. Машина Ночного Дозора уже покинула зону доставки вип-гостей, и сейчас от бизнес-джета торопливо отползал опускающийся трап.
С такого расстояния я не мог бы рассмотреть никого внутри через иллюминаторы, даже будь они освещены. Но я знал, кто там. Борисов сидел в самолете, заканчивая свой ритуал. Кто бы ни летел с ним – они помогали ему и мешали мне.
«Эмбраер лайнэйдж» должен был вылететь в определенное временное окно, крайне ограниченное. Я должен был его из этого окна выбить. С самолета мои действия наверняка заметили – как возмущение магической обороны аэропорта, так и несущийся к ним кроссовер Темных.
Мне пришлось заехать на зеленое покрытие аэродрома, чтобы самолет оказался по левую руку. Опустив окно, я притормозил рядом с шасси и выпустил две пули в катящуюся резину.
Колеса моей атаки словно не заметили. Я пронесся еще метров тридцать, развернулся и прицелился в ветровое стекло. По одной пуле в каждый из слабо освещенных неровных прямоугольников. И последнюю – в закругленный нос, в режиме свободного плавания.
Переднее шасси «лайнэйджа» сразу уставилось влево, двигая многотонную махину прочь от меня. Ловя момент, я опять перезарядил револьвер. Подобно внезапно атакованному хищнику, «лайнэйдж» сделал все, чтобы выиграть себе пространство для маневров, – завибрировал, позволяя низким турбинам увеличивать тягу, сошел с прежнего курса. Вспыхнул серией сизых энергетических разводов – Инквизиторы спешно накидывали «щиты», тратили Силу на ненужные пока что превентивные меры. Хорошо. Очень хорошо.
Я позволил «лайнэйджу» докатиться до самого края взлетной полосы – казалось, еще немного, и он при развороте заденет крылом столбы осветительных огней. И затем я вдавил газ.
«Бентли» прожгла под собой покрытие рулежной дорожки, ища сцепление с твердью, – начала разгон прямо на тусклые очертания джета, перекрывавшего белые стробы за концом полосы. Я снова врубил противотуманки, сразу вычислившие перед собой марево инквизиторских защит, пробивающие в ней слабые места, прожигающие уязвимости. Высунул левую руку, опираясь ею на зеркало заднего вида, выпустил «тройное лезвие».
Запястье сразу охватила тупая, резкая боль – на миг я решил, что мне ударом невидимого меча отсекли кисть под мощной анестезией. Вернул руку в салон, несколько раз взмахнул, пытаясь
