Это утро началось, как обычно, с солнышка. Яркого, лучистого… Оги зовут. Огненный элементаль был единственным, кто не стеснялся меня будить, когда все остальные, напротив, старались дать выспаться. Велма и Ош тоже иногда составляли ему компанию, если побудка была, по их мнению, действительно необходима, в остальные же дни я просыпалась от тепла и света, которые излучал маленький стихийный дух. Ну или, как вариант, от радостных воплей Олли.
Однако сегодня малыша рядом не оказалось, хотя засыпали мы в его постели вместе. Сладко потянувшись, я села на кровати, поздоровалась с Оги и хотела взять с тумбочки морс, заботливо поставленный для меня лисами, но ладонь зависла над кружкой, когда я обнаружила рядом с ней и вазой, полной удивительно стойких подснежников, шкатулку. Невероятно красивую, резную. Вчера ее точно здесь не было!
— Как думаешь, это мне? — посоветовалась с элементалем. Дух, сидевший, свесив лапки, на спинке кровати, уверенно качнул головой. Пламя вокруг него заколыхалось, словно тоже кивая. — Значит, мне, — сделала вывод я, довольно улыбаясь. Будь подарок не от Арво, а от кого-то другого, Оги вряд ли вел бы себя так благосклонно. А тут сидит, ждет… наблюдает.
Взяв в руки ларец, я затаила дыхание. Провела подушечками пальцев по изящному узору на боках и крышке, коснулась металлического замочка и, решившись, открыла его. Вообще-то я ничего больше не ждала — сама шкатулка уже была произведением искусства. Но внутри, как выяснилось, прятался еще один подарок: восхитительное ожерелье, каркас которого был выполнен в виде растительного узора, оплетавшего довольно крупные изумруды. К нему прилагались и длинные серьги в похожем стиле. Не массивные, но и не простенькие. Именно то, что надо! Залюбовавшись, я начала одно за другим вынимать украшения, когда заметила на дне аккуратно вырезанную надпись: «Моей любимой Бель».
Любимой!
Сердце сжалось от нежности, затопившей его. Продолжая глупо улыбаться, я расплакалась. Оги заволновался, заметив мою реакцию, но я быстро успокоила его, объяснив, что счастлива… и растрогана… и озадачена тоже. Потому что не знаю теперь, что подарить Арво в ответ.
Мне показалось, элементаль насмешливо фыркнул, почти как хозяин дома. Пламенный ореол его ритмично заискрил, а свисающие со спинки лапки весело задергались. Не прошло и пары секунд, как этот меняющий форму дух взлетел в воздух и обернулся огненным шариком, который начал раздуваться на глазах, становясь все более прозрачным, и внутри его я увидела свернувшегося калачиком… младенца! Это что же… элементаль только что предложил мне подарить Арво ребенка?
— Хватит представлений! — буркнула я, за ворчанием пряча смущение. — Посыл поняла. — Взяв-таки морс, выпила его залпом. Вкусный! — Но для начала пойду спасибо скажу мастеру. И за шкатулку, и за ожерелье.
С этими мыслями я принялась одеваться и прихорашиваться, готовясь к скорой встрече с женихом.
Любит… не сказал до сих пор, но написал же!
Минут через пятнадцать я, причесанная и умытая, уже стояла на пороге мастерской, в которой работал альд. Мне-то казалось, что он там только пуфики да столы на заказ строгает, а он, оказывается, еще и шкатулочку для меня смастерил. Интересно, откуда взялись украшения? Купил, на заказ сделал или, может, они фамильные? Ведь, несмотря на то что я собираюсь за него замуж, про семейство Каури, не считая знакомства с Иро, его матерью и призраками из пещеры духов, я мало что знала. Кем были родители Арво, куда они делись — вопросов накопилось много, и мне не терпелось их поскорее задать.
Подкравшись к лису, сидевшему спиной к двери, хотела сделать ему сюрприз, но он, как обычно, меня учуял.
— Уже встала, Белочка? — спросил, не оборачиваясь.
— Ага, — ответила, улыбаясь. — А где, кстати, Олли?
— Иро его с утра забрал. Сказал, что у них какое-то важное дело. — На этот раз Арво посмотрел на меня, отложив резец и доску, над которой работал. После того как у малыша на спине появилась метка рода Каури, Ларго перестал представлять для него угрозу, и папа-лис уже не так сильно опекал сына, как раньше. Да и дядюшка, наученный горьким опытом, следил за племянником лучше. — Подозреваю, что-нибудь связанное со свадьбой. У них все мысли о ней. — Ах, если бы только у них! — Ты ведь не против?
— Конечно нет! Пусть малыш развеется, а то сидит безвылазно дома. Даже к девчонкам соседским не ходит. Да и они куда-то запропастились…
— Маритта, по-видимому, не пускает их сюда. Боится, что под ногами у нас будут путаться.
— Глупости! — сказала я, позволяя Арво привычно усадить меня к себе на колени. — Олли не хватает общения со сверстниками, — сказала с умным видом. Помолчала немного, поглядывая на жениха, а потом обняла его и поцеловала в щеку. — Спасибо за шкатулку, Арво. Она такая… такая… слов нет!
— Понравилась? — улыбнулся альд.
— Очень!
— А ожерелье?
— Оно потрясающее. У него есть какая-то история? — закинула удочку я.
— Есть, — кивнул жених, легонько целуя мое плечико, видневшееся в широком вырезе домашнего платья. — Его мой прадед подарил прабабушке. По семейной легенде, он получил этот комплект в награду от лесного царя, поручение которого выполнил, рискуя жизнью. Во всяком случае, именно так говорила ба. А потом эту байку и мама пересказывала, к которой перешло ожерелье. В нашем роду оно наследуется по женской линии.
— Расскажешь мне о ней… о твоей маме? — попросила я, продолжая его обнимать. — И об отце тоже. Какие они были?
— Добрые, справедливые, любящие. — Губы Арво тронула грустная улыбка. — Замечательные родители, готовые на все ради своих детей.
— А что с ними… — Я запнулась, не зная, как задать вопрос, чтобы не ранить его любопытством.
— Погибли, — сказал он. — Отправились в лес провести ритуал, который должен был помочь Килли выносить дочь. Беременность ее проходила очень уж сложно. Мои родители и отец Иро пошли ночью к реке, намереваясь попросить помощи у духов наших предков… не дошли. Встретили двух милых близняшек, под личинами которых прятались хищные ярнилы. Эти твари их и растерзали. Всех троих. Тяжелораненую маму мы нашли наутро, она нам все и рассказала, прежде чем умереть. — Он замолчал, и я тоже какое-то время молчала, не зная, что сказать. Обнимала его, гладила по волосам и вздыхала, вспоминая, как мучительно уходила из жизни моя
