А луна в небе и правда — точно прожектор. Лупит так, что светло — хоть газету читай. Это хорошо. Лунный заяц заботится, чтобы никаких гадостей сегодня никто на заводе не устроил. Большое ему за это спасибо.
Эх, время мое проходит. Жаль, что только под старость довелось хоть чуточку по-человечески пожить. А вот моя Юи — моя жена, так и не дожила до счастливого времени. Ох, какой красивый букет, принесла она в день нашей свадьбы. Большой, из акаций и маков. Только встреченная на пути их храма жена лавочника Хасимото скривилась: «Безвкусный веник». Юи даже заплакала. А тем же вечером мой младший братишка Рэн закидал камнями дом лавочника и порвал им все окна[3]… Его потом, в восемьдесят пятом, убили солдаты, верные империалистам.
Троих детей родила мне Юи. Дочь Има, сына Исиро и еще одну дочь, нашу младшенькую — Умеко. Старшей уже двадцать пять, и она уже принесла мне двоих внуков. У Исиро была невеста. Хоши. Ткачиха. Я тогда говорил сыну, что нет смысла жениться на женщине с ткацкой фабрики. В четырнадцать они свежи как цветы, в пятнадцать — полудети-полустарухи, а дальше — старые и страшные, точно горные демоны. Но он меня не слушал. Он никого не слушал и всегда был вместе с своей Хоши. Так их вместе и убили. В восемьдесят шестом, когда бойцы-кобун страшной банды Ямагути-гуми вместе со старой полицией атаковали рабочие кварталы Осака. Исиро нашли на баррикаде, в его черной косоворотке[4], ставшей красной от крови. А за руку его держала Хоши. Тоже мертвая. Юи не выдержала этого известия и угасла за месяц. Перед смертью она попросила у меня прощения за то, что оставляет меня одного, с маленькой Умеко на руках… Не хочу это вспоминать! Сейчас все стало хорошо под мудрым управлением Товарища Его Божественного Величества и товарища Сен Катаямы! Жаль только, что Юи не дожила…
Какая-то тень мелькнула наверху. Винтовку с плеча!..
А, зря забеспокоился. Это Волков-сан, инженер из далекой России. Возится с выходом из колонны. Хороший человек. По две смены работает. И знает очень много. У него орден. Не за войну — за отличный труд! Он советы дает — хорошие советы. Благодаря этим советам наша бригада выработку повысила так, что нам всем премию дали. По восемь иен на человека! А ему не дали, хоть мы и ходили браниться в профком. Если бы не он — нам бы ничего не дали, так как же его оставить без премии? А нам говорят, что Волков-сан деньги из России платят, а на нашем заводе он не числится. Значит, зарплата и премии ему не положены. Это толстый Мията — каракатица раздутая! — так сказал… Нет, не стоит даже думать плохо о человеке, которого убили за общее дело. Даже если он был плохим человеком…
Поправил за плечом старенькую «Арисаку». Сейчас армию вооружили русскими винтовками, а наши остались только в народной полиции и у рабочих дружин. Ну и ладно. Пусть молодчики якудза только попробуют сунуться к нам. Мы им быстро…
Что это? Эй, Окада, а ну-ка окликни этих. Что они возле насосной делают?! Окада?! Что с тобой?!!
Волков проверил манометр на выходе. Показания в норме, значит предложенный им новый режим разделения фенольной воды себя оправдывает. Буквально на днях из Союза пришла премия за прошлую рацуху, и вот — пожалте бриться! Эдак в следующем месяце можно еще рубликов на восемьдесят рассчитывать. То есть считай — на полновесную сотню иен. Неплохо, совсем неплохо…
Он уже собирался спускаться с колонны, когда заметил проходящий внизу патруль рабочей дружины. «Э, нет, — рассудил Всеволод Николаевич. — Если сойти сейчас — разговоров на целый час будет. Расспросы пойдут: что да как, да во что все это выльется? Эдак на сон меньше пяти часов останется. А я и так уже словно мокрая соль не высыпаюсь…»
Ожидая, пока дружинники пройдут дальше, он задержался на площадке, где лежала предназначенная на замену арматура: задвижки, клапана, вентили. И вдруг…
Откуда взялись метнувшиеся к патрульным тени Волков разглядеть не успел. Но шедший впереди дружинник вдруг схватился за горло и безмолвно рухнул наземь. Второй — высокий парень успел сорвать с плеча винтовку и засветил прикладом одной из теней в лоб. Судя по короткому вскрику удар не пропал даром.
Хлестко ударил винтовочный выстрел, но к парню ужом скользнул кто-то в черном. В лунном свете блеснуло лезвие, парень захрипел…
Оставшиеся двое дружинников лупили из своих арисак с такой скоростью, с какой только успевали передергивать затворы. «В божий свет — как в копеечку, — ругнулся про себя инженер. — Однако пора бы и вмешаться…»
Снова короткий взблеск клинка и тут же раздался сдвоенный крик. Тот, кто так ловко орудовал мечом попал под удар штыка. Руки у мечника дрогнули и удар пришелся скользом, стесав однако у дружинника изрядный кусок мяса с руки. Тот выронил винтовку и завалился на бок, зажимая страшную рану.
Перед последним дружинником остались всего двое противников. Почему-то с мечами. Работяга не собирался сдаваться без боя и бойко, едва ли не скоростью швейной машинки, тыкал в противников штыком. Похоже, мужик был знаком с оружием не понаслышке, потому как почти сразу же один из его оппонентов упал на колени, зажимая распоротый живот…
И в этот момент Волков заметил, как сзади к дружиннику подкрадывается еще одна тень. «Прыгнуть вниз, — пронеслось в голове. — Смысл? Много от меня толку с голыми руками…» Всеволод Николаевич лихорадочно огляделся, затем, натужно хекнув, поднял трехпудовую задвижку, перевалил ее через ограждение и…
Кумитё[5] Ямагути-гуми Нобуро Ямагути[6]
Эту операцию он выбрал для того, чтобы показать своим санро-кай и вакагасира[7], что он силен и может обойтись без них. А вот они без кумитё — нет.
Сперва все шло по плану. Несколько бойцов подготовили лаз на территорию «Сумитомо-Бакелит», еще одна группа кобун расчистила путь к выбранному объекту. Человек из дзайбацу[8] Сумитомо, которому заплатили очень много, сообщил, что взрыв насосов высокого давления даст отличный результат. И не надо взрывать динамитом или порохом — достаточно просто перекрыть пару вентилей…
Все шло хорошо, но всем
