Я отшатнулась испуганно, когда услышала это. Нет!!!
— А что?!! Это ведь прекрасный план! Тебе мало Эмины!!! Тебе мало отравлять мне жизнь каждый день! Ты хочешь отнять у меня самое дорогое, что осталось? Хочешь окончательно растоптать его сердце, только чтобы нагадить мне?!! — прорычал разъярённый король прямо над моей склонённой головой.
— Нет! Нет! Нет! — забормотала я, глотая обжигающие слёзы.
Боже, зачем я это сделала? Зачем втянула мальчика? Глупая, глупая, самонадеянная дура! На что я рассчитывала? Что король поверит женщине, отравляющей его жизнь одним своим существованием? Видимо, мне всё-таки не удалось отделить себя от королевы и учесть то, как относятся к ней. Я для него — она, ненавистная, подлая тварь, способная на самые мерзкие поступки. Он никогда мне не поверит. Что же делать? От накатившего отчаяния и, чего уж там, дикого страха я уже, не скрываясь, плакала, даже не пытаясь поднять руки, чтобы вытереть слёзы. Силы покинули меня. И в этот момент казалось, что и не вернутся уже больше. Никогда я ещё не была так близка к тому, чтобы сдаться.
— Простите! Я ничего такого не хочу! И Таю не желаю зла. И вам. Простите! — бормочу я, заливаясь слезами, пытаясь сжаться до размера горошины под этим яростным взглядом, спрятаться от его гнева и собственного чувства вины.
Я не должна была вообще говорить что-либо Таю. Не должна. Прав король. Это разобьёт ему сердце, такое светлое и любящее, несмотря ни на что. Это было эгоистично с моей стороны. Мне надо было сдержаться. А теперь поздно. Мальчик поверил мне. Прав будет король и тогда, когда запретит сыну приходить сюда. Так будет лучше для ребёнка.
— Простите. — шепчу я в который раз, уже даже не замечая наступившую тишину.
— Посмотри на меня! — грохочет его голос, заставляя вздрогнуть.
Моё сердце стучит так, что кажется сейчас выпрыгнет из груди. Я поднимаю голову, подчиняясь его тону раньше, чем успеваю задуматься. И встречаюсь с недоверчивым сощуренным взглядом. Минуту между нами висит напряжённое молчание, нарушаемое лишь моим шумным дыханием. Неужели в его глазах действительно появляется сомнение?
— Ты действительно ничего не помнишь? — наконец спрашивает удивлённо.
— Нет. — шепчу я, хотя теперь уже не уверена, что это правильно.
Я ненавижу врать. Мне легче вообще молчать, чем говорить неправду. Знаю, что многим это не нравится, что кое-кто считает меня излишне резкой и прямолинейной, но мне самой нравится эта моя черта. Я хочу быть честной, и с собой прежде всего. А сейчас мне приходится врать, приходится говорить неправду этому мужчине. Но разве поверит он мне? А если вдруг поверит, то что сделает? Казнит? В темницу посадит? Помилует? Как же это всё сложно!
— Ты же понимаешь, что я не могу просто так тебе поверить? — его голос звучит уже совсем спокойно, становясь обратно тем бархатом со стальными нитями, а лицо превращается в непроницаемую маску.
— Да. Теперь понимаю.
— Ты согласна на проверку? Ответить на мои вопросы под Глотком Истины?
— А что это? — решаю уточнить. А вдруг ещё один яд? Расскажу всю правду и коньки отброшу. Окончательно.
Он вскидывает бровь и поясняет.
— Это зелье. Заставляет говорить правду.
— Оно не причинит мне вреда? — задаю вполне логичный вопрос.
— Нет. Лишь тот, что ты можешь навлечь своими словами.
Ой, чувствую, не договаривает он. Но какой у меня выбор? И дальше тыкаться, как слепому котёнку во все стороны, делая ошибки, что вредят не только мне?
— Я согласна. Только поклянитесь, что это зелье действительно не причинит мне вреда.
— Ты не веришь моему слову? — снова закипает мой нервный “супруг”.
— Вы моему тоже не верите. — не остаюсь в долгу я.
Пока он молчит, обдумывая ответ, я снова зависаю, рассматривая его. Дурой была королева.
— Хорошо. Клянусь силой, что Глоток Истины не причинит тебе никакого вреда, кроме того, что ты можешь сама на себя навлечь сказанным. Ты подтверждаешь своё согласие?
Вот как. Я вздыхаю. Страшно, конечно. Очень. Мало ли что он спросит. Но мне очень нужно, чтобы этот мужчина мне поверил. Только от него зависит моя дальнейшая судьба.
— Да. Подтверждаю.
Яргард
Я не могу в это поверить. Она согласилась. Тэрэса согласилась выпить Глоток Истины и, по сути, полностью отказаться от контроля ситуации и того, что говорит и в чём признаётся. Когда мир успел сойти с ума?
Склонённая тёмная макушка, мокрое от слёз, бледное до зелени лицо, трясущиеся руки, распухшие веки и столько раскаяния в таких непривычных глазах. Такое, разве сыграешь? Я никогда раньше не видел её слёз. Что угодно видел, но не слёзы. Может поэтому на душе сейчас так муторно? Чувствую, что повёл себя недостойно, сорвавшись. А если она говорит правду и действительно ничего не помнит? Разве согласилась бы та Тэрэса, которую я знаю, на такое? Да она бы скорее удавилась, чем рискнула выдать все свои тайны.
— Я запретил Тайрэну посещать тебя. — сообщаю ей, и снова вижу реакцию, которой не могло быть у моей жены. Тэрэса вздрагивает всем телом и опускает плечи. В глазах понимание и… вина? У той, что даже убивая и калеча судьбы, не считала себя виноватой? Кто эта женщина? Неужели потеря памяти настолько меняет личность?
— Я понимаю. — добивает она меня окончательно.
— Если ты подтвердишь свои слова под действием зелья, я отменю этот запрет. — произношу то, чего сам от себя не ожидал.
В конце концов ничто не помешает мне узнать её истинные чувства и намерения по отношению к Таю. А женщина передо мною опять удивляет, искренне и с благодарностью улыбаясь. Мне.
— Я буду очень вам благодарна, ваше величество.
В ней всё не так. Она совсем другая. Там где прежняя моя жена бы вопила и требовала, чтобы ей раболепно прислуживали, эта легко общается с простой целительницей, без грамма аристократической крови, где вспыхнула бы и наорала в ответ, обливая грязью и ненавистью, там внезапно отступила, и проявила раскаяние, заставив чувствовать себя виноватым за несдержанность, там где раньше бы равнодушно пожала плечами, высомерно скривив пухлые губы, сейчас улыбается и благодарит.
Это не укладывается в моей голове. Я кручу эти мысли и так и эдак, но всё равно картинка не складывается. И это, как та соринка в глазу, раздражает и мешает сосредоточится. А ещё мне её жаль. Настолько жаль, что я забываю кто передо мной сидит. Вот прямо сейчас, такую слабую, трогательную, хрупкую и раздавленную не без моего участия. Когда Тай сказал, что королева просит о встрече, чтобы сообщить что-то важное, я понадеялся, что это будет информация об отравителе. Ну что она мне ещё может сказать? Хотя вполне в духе Тэрэсы промолчать сейчас. Тогда виновному правосудие короля покажется милостью,
