– Мне заметили, что я, возможно, повел себя опрометчиво, – сообщил де Леувен. – Учитывая это, хочу сказать, что первоначальное предложение, в котором был установлен срок три дня, снова в силе.
– Три дня с этого момента? – спросила Мифани, приостанавливая свои потуги по восстановлению кофе.
«Чертов биполярный бельгийский ублюдок!»
– Или три дня с момента первоначального предложения?
Она посмотрела сквозь открытый проем на Ингрид, которая быстро передавала что-то по телефону и яростно жестикулировала, чтобы бельгиец оставался на линии. Мифани изобразила гримасу, показывающую, что она не контролировала ход разговора, но попыталась, пусть и тщетно, вклиниться в обличительную речь собеседника, которая, к несчастью, только что закончилась фразой:
– Ты поняла?
– Ну, честно говоря, сэр, – промямлила она. – Сегодня суббота, и хотя у нас на этих выходных многие работают, людей все равно недостаточно.
«Да, в этом есть смысл», – подумала она и попыталась понять выражение лица Ингрид.
– Что же вы сделали, если нужно больше людей, чтобы его выдать? – с подозрением спросил бельгиец.
У Мифани снова застучало в висках. Поскольку нежный уход доктора Уиллса и доктора Энджела оказался не таким уж нежным, ее нежные места теперь ныли от боли. Они глотнула собранного со стола кофе и поморщилась.
«Дипломатия не работает. От хороших манер толку никакого. Черт, даже здравый смысл не помогает, – сокрушилась она. – Придется говорить с этой тварью без обиняков».
Мифани набрала в грудь воздуха.
– Вспомните вчерашний вечер. Знаю, он мог затеряться где-то среди информации, накопленной в вашем мозгу на протяжении столетий, но тем не менее. Вчера вечером вы плавали в аквариуме с нечистотами, и от этого меня чуть не стошнило. Вы кричали что-то неразборчивое, но можете припомнить, что я сказала, что у нас… Его. Нет! Сейчас мы постараемся сделать все, чтобы вам помочь, но если вы потеряли своего человека, то винить вам в этом некого, кроме самих себя.
Мифани подняла взгляд и увидела, что Ингрид и телохранители застыли, недоуменно уставившись на нее.
«Кажется, это прозвучало чересчур прямо», – подумала она виновато.
– К тому же, как вы знаете, я самый младший член Правления. Есть и другие люди, с которыми вы, возможно, захотите поговорить о своей затее.
– Какой затее? – с сомнением спросил бельгиец.
– Ну в целом, не знаю, типа «мы существуем и посылаем своих агентов в Англию и Америку».
– Об этом ни я не буду говорить с другими членами вашего Правления, ни ты, – твердо заявил де Леувен.
– Прошу прощения? – сказала Мифани.
– Мы вышли на тебя только потому, что тебе что-то отправлял Эрнст, генерал нашей великой армии. Если бы я не считал, что ты знаешь, где он, мы бы содрали с тебя кожу и убили твою сестру, а я наблюдал бы, как солдаты, выращенные в Мехелене, насилуют вашего премьер-министра на Трафальгарской площади на вершине горы английских скальпов.
Мифани почувствовала, как кровь застыла в ее жилах.
– Что? – прошептала она.
– Да, все верно, – подтвердил бельгиец с глубоким удовлетворением. – Поэтому предлагаю перестать притворяться, что у вас его нет, потому что ты не понимаешь, насколько все это серьезно.
– Вы же сказали, что не тронете их, – проговорила она в ужасе.
– Не будь наивной, – последовал ответ.
– Ах ты сукин сын! Какого ты угрожаешь моей сестре? – прокричала Мифани в телефон. – Сделай только шаг в сторону Бронвин, и я забросаю твою страну бомбами. Потом выслежу тебя, возьму контроль над твоим телом и вытяну тебе кишки из задницы! Считай, что ты труп!
– Не надо так со мной разговаривать! – рявкнул бельгиец.
На фоне его крика послышался звук брызг, и она поняла, что он до сих пор находился в своем резервуаре.
– Я прикажу своему телохранителю насрать тебе в аквариум, и ты намажешься этим дерьмом, как будто его доставили тебе из «Боди Шопа»[29], – продолжила Мифани. – Ты же любишь всякие мелкие модификации, да? Так вот, ты сам вырвешь свои имплантаты собственными ногтями, чертов ты кусок испорченного мяса!
По громкой связи послышался такой шум, будто у кого-то случился приступ эпилепсии в бассейне.
– В общем, мистер Грааф Герд де Леувен, перезвоните мне через три дня и мы обсудим ситуацию. Если моя сестра до этого момента почувствует хоть малейшее неудобство, вы получите своего партнера по частям, упакованного в чемоданы. До свидания.
С этим Мифани трясущимися руками оборвала связь. Затем повернулась к Ингрид, которая только вошла в ее кабинет.
– Ну что?
– Вы не только в телекоммуникациях не разбираетесь, но и в дипломатии тоже, да? – еле слышно проговорила секретарь.
– Мне нужно выпить, – сообщила Мифани.
– Полагаю, мне тоже, – сказала Ингрид, сдвигая портрет, за которым скрывался хорошо укомплектованный бар. Затем налила им обеим по стакану чего-то янтарного, пока Мифани стряхивала кофе со своего нового мобильного.
– Он явно неадекватен, – сказала Мифани. – Когда мы думали, что Правщики планируют вторжение, и так было нелегко, но я хотя бы полагала, что они вменяемые.
– Да, – согласилась Ингрид. – Ладья Томас, у вас есть сестра?
– Ага, – ответила Мифани.
– Откуда у вас может взяться сестра? – Ингрид понизила голос. – Вы же это вы всего-навсего две недели.
– У этого тела есть сестра, – пояснила Мифани. – И это тело принадлежит мне настолько же, насколько и той личности, с которой ты работала до меня. И да, у меня есть сестра. И она сама меня нашла.
– Как?
– Через налоговую.
– Понятно, но откуда о ней прознали Правщики? – спросила Ингрид.
– Я была с ней вчера вечером, – призналась Мифани.
– Вы вчера куда-то выходили?
– Мы ходили клубиться, – ответила она.
– Клубиться? – изумилась Ингрид.
– Ага. – Мифани почувствовала, что краснеет. – Тогда-то я и испачкала свой телефон в слизи. А ты думала, что́ вчера было?
Ингрид с заметным усилием осталась невозмутимой.
– Ладья Томас, я не ваша мама, и не состою в Правлении, и знаю, что вы разумная женщина, поэтому вам, конечно, не нужно указывать на вопиющую глупость этого поступка. Вам не нужно указывать на то, что вы поставили под угрозу свою жизнь, жизнь вашей сестры и благополучие всей нации. И теперь нам звонят поехавшие Правщики.
– Знаю, – пробормотала Мифани.
– Как зовут вашу сестру?
– Бронвин.
– А когда у нее день рождения?
– А это важно? – спросила Мифани в недоумении.
– Я запишу в ваш еженедельник, чтобы вы не забыли прикупить ей подарок, – буднично ответила Ингрид.
– Это очень мило, но разве нам не стоит чуть больше беспокоиться о безумных угрозах Правщиков и чуть меньше об обновлении моего еженедельника? – спросила Мифани, гадая, не налила ли секретарь себе слишком много целебного алкоголя.
– Отдел связи сказал, что сообщит нам, как только выяснит, откуда звонили, – ответила Ингрид. – У вас есть план?
– Ну, поскольку я ничего не знаю об этом Эрнсте фон Сухтлене, который якобы должен находиться у меня в заточении, думаю, сначала мы отследим звонок, найдем этого безкожего и обрушим на
