– Вот черт! – выпалила она, распростершись лежа на спине. Шонте сидела перед ней на коленях и вытирала лицо Мифани рукавом. – Что это сейчас было? – спросила Мифани.
– Ты отключилась минут на двадцать, а у меня развилась новая боязнь грибков. Я семь раз измерила тебе пульс, ответила на звонок Поппата. Потом пение чуть разладилось, и ты завалилась на пол, – доложила Шонте, загибая палец при каждом происшествии.
– Что Поппат рассказал? – слабо спросила Мифани.
– Просто проверил, как мы. Я опрометчиво честно сказала ему, что ты лежишь в трансе, и потом пришлось пять минут убеждать его, чтобы не уничтожил тут все вместе с нами. Я рассказала про этих певцов и еще сказала, что ты перезвонишь.
– Ага, отлично, – ответила Мифани без особого воодушевления.
– Ты как, нормально?
– Да, но у этого пацана в нервной системе творится что-то странное. Наверное, они все проходят через одно и то же. Помоги мне встать, и мы выясним, кто тут дергает за ниточки. А если выживем – позвоню Поппату.
Шонте подняла ее на ноги, и они отряхнули друг друга. Оставалось заглянуть всего в несколько дверей, но теперь они подходили к ним еще осторожнее – зная, что там неизбежно должен ждать какой-нибудь малоприятный сюрприз.
Он нашелся быстрее, чем предполагала Мифани. Сложившаяся практика и законы кошмарных происшествий предписывали, что подлинный ужас должен таиться за последней дверью. И пока они шли по коридору, Мифани напрягалась все сильнее и не сводила глаз с крайней в ряду.
Так они чуть не прошли мимо предпоследней двери и лишь в последний момент заметили в комнате безумного вида мужчину. За этим последовало удивление с обеих сторон, и вот они уже стояли в проеме. Мужчина был одет в костюм, явно видавший лучшие времена. Царивший в доме грибок сказался как на его одежде, так и на лице. Грязь, пот и споры запятнали его всего, и от него несло мшистым бревном вперемешку с запахом тела. Он быстро перемещался от певца к певцу, наклоняясь к каждому, чтобы шепнуть что-то на ухо. Какое воздействие это имело, Мифани сказать не могла, но он не останавливался даже после того, как их заметил.
Он не отводил глаз от заросших грибком людей, но использовал паузы между своими шептаниями, чтобы выкрикивать обрывки фраз в сторону двери. Так после серии таких выкриков Мифани и Шонте получили целое сообщение.
– Слава богу, вы пришли!.. Они начали две ночи назад и не предупредили!.. В смысле я-то приказ не давал… а потом все как заросло!
Он присел на корточки перед особенно полной женщиной и пристально посмотрел ей в глаза.
– Я приехал вчера утром проверить, как идет собрание, какие успехи… и да, они добились охренительных успехов! В доме звучало заклинание… то есть соседи все равно бы его услышали, а после заката увидели бы и свет. Мне пришлось позвонить в отделение и сказать, что заболел, и вот с тех пор я пытаюсь уладить все здесь. Я бы позвонил вам напрямую, но когда позвонил на работу, я положил телефон на стол, и теперь он зарос. А потом я не мог выйти, и ситуация стала критическая. Когда появились Шахи, я решил, что единственное, что мне оставалось… позволить собранию запустить свой механизм самозащиты. Я знал, что вас вызовут, когда сожрут вторую группу. Господи! Вы понимаете, что эти люди, кого мне пришлось превратить в жидкость… это мои люди? Мои люди!
Мифани метнула в Шонте исполненный ужаса взгляд – та озадаченно посмотрела в ответ.
«Неужели он вправду может быть шефом батского отделения Шахов?»
Со всей осторожностью, она мысленно вторглась в его разум и проследила за его ощущениями.
«А если так, то почему он это делает? Ему это явно не Шахи приказали – иначе не стал бы превращать пешек в жидкость. И если не Шахи, то почему он говорит с нами так, будто мы точно знаем, что происходит?»
– Но я хотя бы не дал им убить третью команду – баргестов, да? – Он не оставил паузы для ответа. – Тут я не понимаю! Они не должны были начинать так скоро, но если мы ничего не предпримем, оно будет только распространяться. На мои указания они еле отвечают. Сам я могу получить сообщение только если застрелить какого-нибудь певца и быстро подключиться к системе вместо него. Нам нужен кто-то еще, чтобы меня прочистить. Во мне еще осталось немного этой гадости. В любом случае я знаю, что вы бы услышали сообщение. Слава богу, вы крикнули и предупредили меня – а то я через органы чувств этой твари так слабо вижу, что был уже готов завернуть вас в кокон.
Мифани содрогнулась от такой мысли, а потом задумалась, где могли сейчас находиться баргесты. Но мужчина продолжал говорить.
– …понятия не имею, как их остановить. Я проверяю все аварийные коды, но ничего не работает. Вы знаете какой-нибудь секретный способ все это вырубить? – Он развернулся, ожидая ответ, и вдруг застыл, когда их увидел. – Вы не Гештальт! – воскликнул он в крайнем изумлении.
«Ага, – подумала Мифани. – Вот все и встало на свои места».
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Мифани вдруг отрезала его от этого мира.
«Как-никак я даже не знаю, на что этот мужик способен. Но уж наверняка ему по силам заставить мою селезенку сожрать саму себя. Так что лучше не давать ему такого шанса».
– Не беспокойся, Шонте, он у меня под контролем, – заверила она.
– Точно? – с опаской спросила американка.
Она подалась вперед, а потом слегка расслабилась, когда увидела, что человек в костюме так и застыл на корточках – часто дыша, с блеском в глазах и с выражением полной растерянности на лице. Сейчас, когда Мифани выпала возможность хорошенько его рассмотреть, этот мужчина показался ей смутно знакомым.
«Наверное, я читала его дело среди сотен других».
Шонте помахала рукой у мужчины перед глазами, но тот ничего не заметил. Осторожно наклонилась и щелкнула его по уху – ноль реакции.
– Очень недурно, – похвалила она. – И как ты это сделала?
– Только что научилась, – ответила Мифани, неуверенно глядя на певцов, которые продолжали издавать гул.
– Так что, я сошла с ума или этот парень взаправду один из ваших? – спросила Шонте.
– Кажется, его фамилия Гоблет, – предположила Мифани.
Вдруг мужчина самостоятельно вывел себя из транса и ударил Шонте снизу. Американка пошатнулась и упала на одного из культистов. Тот, окутанный грибком, продолжил безмятежное пение.
– Как ты, черт возьми, это сделал? – спросила его Мифани.
Гоблет, встав, оскалился ей – и в этот миг по всему его телу выступили шипы. Мифани аж
