Со Свартэльдом было непросто с самого начала. Он думал то же, что и другие в лагере. Великий наследник – Колкагга? Избалованный сынок семьи Совета, которому пришла в голову блажь стать воином? Свартэльд как мог старался избавиться от него. Но Ример не сдался. Он не проиграл и стал одним из лучших. Но не сегодня.
– Если хочешь за что-то извиниться, то извинись за своё отсутствие.
– Что, простите?
– Будь здесь, когда ты здесь, или иди в другое место.
Ример знал, что он имеет в виду, но не хотел сознаваться в этом.
Илюме. Хирка. И Ритуал.
Сегодня утром голос Илюме был острее, чем меч Свартэльда. Он навестил её в Эйсвальдре, чтобы договориться о дежурстве во время Ритуала для жителей Эльверуа. Если Хирка жива и появится там, он сдержит своё слово. Он должен помочь. Предлогом для просьбы послужило его желание повидаться со всеми. Ветле, Силья, Хирка…
Он сделал паузу после имени Хирки, чтобы посмотреть на реакцию Илюме. Чтобы посмотреть, знает ли она, что Хирка в Равнхове. Ведь, несмотря на свой провал, Лаунхуг доложил о задании, и, вполне возможно, Илюме тоже подумала о Хирке, когда услышала о рыжеволосой девушкке на крыше.
Илюме отказала ему. Зачем им лишние стражи? У них достаточно имлингов для этого. Его услуги не требуются. И если он испытывает желание увидеться со своими знакомыми, то он выбрал неверный путь. Колкагг не существует. Колкагги уже мертвы.
Потом в беседе наступил поворот. Продолжая перебирать письма, Илюме сказала:
– Прибыл ворон от Рамойи. Не-дом сгорел дотла в день нашего отъезда. Девчонка наверняка мертва. Я забыла упомянуть об этом.
Он застыл, его словно парализовало от равнодушия Илюме, и он не смог ответить ей. Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на Римера.
– А что? Разве это так важно?
Ример покинул её покои, чтобы не сделать ничего, о чём впоследствии будет сожалеть.
Меч Свартэльда снова упал. Он покачал головой и направился к двери. Ример последовал за ним, готовый понести наказание.
– Сегодня ты был в Маннфалле, – даже вопросы Свартэльда казались приказами.
– В Эйсвальдре, мастер. У Илюме.
– А, – сказал Свартэльд, как будто это всё объясняло. Ример был уверен, что разглядел улыбку на тёмном лице. Они смотрели на горы. Всего в паре шагов от них гора обрывалась вниз вертикальным уступом. Под ними между острыми горными пиками парили вороны. Они выплывали из тумана и снова ныряли в него, пытаясь отыскать место для ночлега.
Пот Римера высох на ветру.
– Ты был её последней надеждой, – обронил Свартэльд, не глядя на него. Ример сглотнул, не понимая, что делать с той внезапной близостью, к которой приглашали слова мастера.
– Мастер, семья Ан-Эльдерин – это не только мы с Илюме.
Свартэльд коротко рассмеялся. Он стоял, сложив руки на груди. Они с Римером были одного роста.
– Твоя мать мертва. Её брат Туве потерян. Из троих детей Илюме жив только Данкан. Возможно, он живёт с ней под одной крышей, но его достоинство лежит в чаше на позолоченном ночном столике Нейлин. Их первенец умер. Их младший болен, а Иллюнде незаконнорожденная. Помимо этого у вас, конечно, есть обычная свора паразитов, которые вряд ли обладают кровными узами с семьёй.
Ример был потрясён. Он никогда не слышал, чтобы подобным образом о его семье говорил кто-то, кроме Илюме. Это было хладнокровное краткое изложение фактов, из-за которого любого сожгли бы на костре. Но каждое слово мастера было правдой, и он ещё не закончил.
– Это ты унаследовал голубую кровь. Это у тебя есть способность к слиянию с Потоком. Ты унаследовал её от Гесы. Геса унаследовала её от Илюме. Илюме унаследовала её от Сторма.
Сторм унаследовал её от Инга. Инг унаследовал её от…
Ример мог продолжить этот ряд на тысячу лет назад, дойдя до первого Эльдерина. Всё это он выучил ещё до того, как научился читать и писать. То, что это известно мастеру, не должно удивлять его. Свартэльд был главой Колкагг, рукой Всевидящего и Совета. Рукой более длинной, чем жизнь Римера.
– Она чуть не лишилась тебя, когда ты родился. И потом ещё раз, когда тебе было шесть. Теперь тебе восемнадцать, и она навсегда потеряла тебя.
От слов мастера Ример похолодел. Внезапно перед его глазами промелькнули яркие образы. Лёд. Холодные пальцы. Тяжёлый снег. Совсем короткое, но всё же воспоминание. Его выкопали из-под снега, и он выжил. А его родители – нет. Он испытывал отголоски горя, когда думал о них. Но горевал он скорее не о том, что помнил в действительности, а по своим воспоминаниям.
Как есть, так есть. И так было всегда. Илюме потеряла свою дочь Гесу и её мужа, но ей было позволено сохранить Римера. До сего дня.
Мастер вышел и направился по мощённой камнем тропинке вдоль обрыва. Она сливалась с другой, идущей снизу. Это место называли Вершиной долины. В Блиндболе высота была важнее, чем расстояние или направление. Они подошли к границе лагеря. У Колкагг в Блиндболе имелось несколько лагерей, но этот был самым большим и близким к Маннфалле. Вместе они составляли невидимую сеть Совета, которая контролировала весь горный край между Маннфаллой и Равнховом. Рассказывали множество историй о кровавых столкновениях между Колкаггами и воинами с северных земель, но Римеру в походах не встретился ни один из них.
Они стояли на тропинке и смотрели, как Колкагги готовятся к вечеру. Уже зажглись тысячи факелов. Они стояли на шестах у домов. В каждой из низких бревенчатых построек жило минимум четверо мужчин. У каждого из них была своя комната и общее помещение с очагом в середине дома. Больше Колкагги не владели ничем. Спали они на соломенных матрацах на полу, одежду скатывали и делали из неё подушки. Оружие. Шерстяные одеяла. Больше почти ничего.
Здесь можно полагаться только на себя и свои знания. В твоём распоряжении имелось только необходимое для выживания. Во дворце Ан-Эльдеринов – в спящем драконе – все было совершенно иначе. До того, как Ример стал Колкаггой, он никогда не голодал и не знал настоящей боли, никогда не испытывал недостатка ни в чём. И вместе с тем он испытывал недостаток во всём.
Свартэльд посмотрел на Римера.
– Ты принёс Присягу, – сказал он. Казалось, его слова произнесены не к месту, но потом Ример вспомнил, о чём они разговаривали. Об Илюме и о том, что он был её единственной надеждой. Наследником кресла. Внезапно Римеру пришло в голову, что твёрдость руки наставника была вызвана не теми причинами, о которых он думал. Мастер действительно сделал всё, что мог, чтобы Ример сдался. Чтобы не принёс Присягу, а удрал обратно в Эйсвальдр,
