– Ты изменилась.
– Да ну. Такая же неряха, как всегда.
Впервые Томми от души улыбнулся. Он откинул голову и посмотрел на нее устало и чуть насмешливо.
– У вас, женщин, представления о красоте отличаются от того, что нравится нам, мужчинам. Терпеть не могу баб, которые только и думают, что бы им съесть, во что одеться, чтобы понравиться мужикам. Стадо овец, честное слово. Куда бредет одна, туда же тянутся и остальные. А ты не такая, Эли…
«Эли», – мысленно повторила она.
Сглотнула набежавшую слюну. Сейчас она чувствовала себя не только смешной, но еще и тупой.
– Ты это говоришь, чтобы сделать мне приятное. Ты подхалим, вот что. Но ужин я все равно тебе сделаю.
Томми посмотрел в окно и вздохнул.
– Я только хотел сказать, что ты очень похудела за последние дни. У тебя классная фигура. Только смотри, обратно не растолстей. Это совет друга.
Где-то в районе лестницы скрипнули половицы, и Томми вздрогнул. Не раздумывая, поднялся с кресла и подошел к двери. Он высунул голову в коридор: деревянные ступени; глубокий сумрак уходит вверх по лестнице, закругляющейся вправо. Элен видела, как он медленно отступает. Без полицейской формы, в джинсах и белой майке он казался моложе, трогательнее и нежнее, чем обычно.
– Она вернется, – проговорил он.
– Ты хочешь сказать, что когда она снова будет здесь…
Томми прислонился к стене и сунул руки в карманы джинсов. Уставился в пол, пытаясь сообразить, на что намекает Элен. Он уже успокоился, и на лице у него больше не было выражения испуга.
– Не знаю…
Внезапно Элен стало страшно. Краем глаза она что-то увидела в окне: какая-то тень мелькнула на выложенной плиткой дорожке, которая окружала сад по периметру и вела к крыльцу. Она резко встала и откинула занавеску. Это был мужчина. Она прижалась носом к стеклу и осмотрела сад. Силуэт не двигался. Он стоял прямо напротив двери, рассматривая фасад и окна первого этажа. В этот миг ей показалось, что все как-то ускорилось. Человек в длинном черном пальто и шляпе поднял голову, посмотрел на окна и улыбнулся. Элен успела заметить его большие темные глаза, породистый, четко очерченный нос. Она хотела что-то сказать, но на верхнем этаже послышались шаги, и все волоски на ее теле встали дыбом. Она посмотрела на Томми: тот побелел и застыл.
Шаги приближались к лестнице. Томми сделал шаг назад, пятясь от двери. Он чуть не задел диван, а заодно Элен, которая все еще стояла возле дивана, держась за спинку и глядя в противоположную сторону. Ни разу в жизни сердце у нее не колотилось так быстро. Кто-то – или что-то – медленно, очень медленно, спускался по ступенькам. Она вытянула шею и еще раз посмотрела на улицу. Незнакомец исчез. Теперь все ее внимание было приковано к шагам. Вот они достигли первой лестничной площадки и остановились. Затем ступеньки скрипнули вновь. С Томми и Элен едва не случилась паническая атака.
– Уходи. Ты не имеешь к этому никакого отношения.
– Ни за что. Этой мой дом! – крикнула Элен в полный голос, как будто это могло как-то помочь.
Шаги замерли, их сменил ужасающий звук, как будто что-то тащили по полу. По мере приближения к гостиной звук становился все громче. Элен увидела тонкую руку, державшуюся за перила, длинные бледные пальцы оперлись о стену, после чего показалось юное личико, изнуренное и печальное, с желтовато-багровыми кругами вокруг полных страдания глаз. Худенькая девушка с черными волосами, крошечная и изможденная, в разорванном платье, на котором виднелись пятна, напоминающие кровь.
– Пресвятая Дева, – проговорила Элен.
Томми стоял чуть ближе к лестнице; когда он выпрямился, она увидела его напряженную шею и плотно сжатые челюсти.
Девушка двигалась неуклюже и робко. На руках синяки, пожелтевшие ногти забиты грязью. Она протянула руки к Томми и одновременно всхлипнула или застонала, Элен не разобрала. Глаза Элен были прикованы к выключенному телевизору. К высокой фигуре, которая неподвижно темнела справа от нее позади телевизора, между диваном и окном. Она слышала шорох грубой ткани у себя за плечом. Томми все еще пятился прочь от девушки, но путь к отступлению преградил подлокотник дивана. Привидение приблизилось вплотную. Что-то приговаривая и плюясь кровью, вонзило ногти Томми в руку.
– Боже… – выговорила Элен чуть слышно. Кровавые пузыри капали на майку Томми. Она посмотрела в сторону человека, но в углу уже ничего не было. Затем покосилась на телевизор: теперь он был внутри, его изображение занимало весь экран. – Боже, помоги…
Томми резко отвел руку девушки и схватил ее за плечи. Как раз в этот миг она собиралась на него броситься.
– Я ничего не мог сделать, – простонал Томми. – Я… я бы защитил тебя! Клянусь, я бы сделал это, будь у меня хоть малейшая возможность…
Существо открыло рот и завизжало. Томми подался вперед, затем снова попятился, зацепился ногой за край ковра и упал. Элен попыталась прийти ему на помощь, но чья-то рука вцепилась ей в плечо. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Вопли женщины и стенания Томми слились в ушах Элен в один непрерывный гул. Давление сильных пальцев на плече немного ослабело, но затем усилилось вновь.
Тихий мужской голос парализовал волю Элен.
– Как бы ты ни старалась, детка, ты никогда не станешь для него чем-то большим, чем ты есть, – зашептал голос ей на ухо. – Посмотри на себя… Что может ему предложить такая женщина, как ты? Женщина, лишенная привлекательности, обделенная красотой, которую ищет каждый мужчина…
Тихий смех раздался у Элен в ушах, и слезы потекли у нее по щекам. Она неподвижно смотрела на экран телевизора, на искаженное изображение, которое располагалось всего в нескольких пядях от ее щеки, на сильную руку, которая держала ее так крепко, что она не могла шевельнуться. Крики из противоположного угла гостиной едва достигали ее ушей. Мольбы и сбивчивые оправдания Томми медленно стихали. Теперь они доносились издалека, словно она прикрутила громкость телевизора. В тот миг все ее внимание было занято голосом.
– Ты останешься одна, Элен… Ты всегда будешь лишь симпатичной подружкой. Такова судьба женщины, лишенной женственности. Такова твоя судьба. Он никогда не полюбит тебя…
– Нет, это не так!
– Разумеется, так…
Существо опустило руку, державшую Элен в плену, и погладило ее волосы. Его губы прикоснулись к ее щеке и поцеловали. Даже в слабом луче света, который просачивался через окно, Элен различала лихорадочный блеск его глаз, его жадную, недобрую улыбку. А еще она чувствовала запах духов. Цветочных духов.
– Это неправда. Я не всегда была такой. Ты лжешь… Лжешь… Все это грязная ложь. Вы оба лжете – и эта девчонка, и ты…
В глубине души она понимала, что он прав. Но не могла же
