— Нет! — Я дернулась, хотела кинуться вперед, но Каперс преградил мне дорогу.
— Гляди-ка, твой хранитель зашевелился. А я уж решила, он игрушечный. Кто это вообще? — Света чуть склонила голову, насмешливо разглядывая его. — Бобер? Морская свинка-переросток? Хомяк-мутант?
— Это капибара, — мой голос прозвучал приглушенно, но подруга услышала и рассмеялась:
— Что за нелепое животное! Хотя тебе подходит. Как говорится, подобное к подобному.
Я не могла больше выносить надменный взгляд таких родных голубых глаз. Сколько раз я смотрела в них? Миллион? Миллиард? Не сосчитать. И никогда прежде взгляд этих глаз не прожигал меня такой ненавистью.
В памяти, точно слайды, замелькали воспоминания прошлого.
Мне четыре. К нам в группу заводят новую девочку с густыми рыжими волосами. Знакомят с остальными детьми и оставляют, давая ей время пообвыкнуть. Девочка переминается с ноги на ногу, прижимает к груди серого медведя и с опаской поглядывает в нашу сторону. Я сижу на ковре возле книжной полки, рядом накрыт игрушечный столик, а на стуле сидит одинокий плюшевый заяц. Смотрю на расставленные чашки и понимаю: моему зайцу, как и мне самой, очень нужен друг. Поднимаю голову, ловлю настороженный взгляд новенькой и приветливо машу, предлагая присоединиться к игре. Девочка несмело подходит и представляется «Светик», а я радостно добавляю «Семицветик» и отодвигаю свободный стульчик для ее медвежонка.
Мне семь. Гофрированные банты, удерживающие на макушке два хвоста, такие огромные, что размером едва ли не больше моей головы. Рядом стоит Света с такими же белыми чудовищами в прическе и смеется надо мной. А я — над ней. Мы беремся за руки и бежим к тучной женщине в темно-зеленом костюме, вручать букеты астр. А потом — в класс, спеша занять свободную парту на двоих.
Мне четырнадцать. Семицветик у меня дома. Плачет, уткнувшись носом мне в колени, а я глажу ее по волосам и ненавижу Дениса Морозова, который не замечает Светины чувства и гуляет с Настей Мирякиной из параллельного класса.
Мне шестнадцать. Семицветик снова у меня, мы сидим на кровати, объедаясь клюквенным зефиром в шоколаде, и на полном серьезе рассуждаем, что все парни — дураки. А самый главный из них, разумеется, тот самый Денис Морозов: погуляв с Настей полгода, он таки ответил на чувства Светы… чтобы через год начать встречаться с Ирой! Семицветик еще злится на непостоянного ухажера, но скорее по инерции, чем всерьез — последние три недели она влюблена в нового книжного героя. В принца, разумеется.
Мне девятнадцать. В квартире темно и тихо, под щекой мокрая подушка. Кричать сил нет, голос сорван. А вот слезы не прекращаются. Слышу приглушенный щелчок замка, хлопок двери, шорох одежды и быстрый топот. В следующий миг Света опускается рядом, сдавливает меня в крепких объятиях и плачет. Она ничего не говорит, не пытается утешить — она молча переживает мое горе, как свое. И я понимаю, что не одна.
Мне двадцать один. Мы со Светой сидим в баре и отмечаем получение дипломов. Подруга дуется, что я, как всегда, собираюсь рано сбежать домой. Но мне в отличие от нее утром на работу. Под натиском уговоров я все же сдаюсь, мы заказываем еще по коктейлю и радостно чокаемся бокалами. На несколько секунд я замираю, с тоской вспоминая родителей и сожалея, что они не узнали о моем выпускном и о красном дипломе. Семицветик, будто прочитав беспокоящие меня мысли, ободряюще сжимает мои пальцы и улыбается, словно говоря: «Они знают, они гордятся».
— Нет! — Я мотнула головой и отступила на шаг.
Это не моя подруга. Не хочу верить, что тотализатор мог превратить добрую девушку в холодное создание, полное презрения и ненависти. Не хочу!
— Нет? — Света удивленно изогнула брови, явно не догадываясь, что именно я отрицала. — Поверь, подходит. Со стороны всегда виднее. Что скажешь, Элькарион?
Она похлопала единорога по шее.
— Соглашусь. Достойное лишь для избранных. — Он окатил меня надменным взглядом, явно давая понять, что меня к «избранным» можно отнести в последнюю очередь. — Мне избавиться от нее?
— Пока не надо. Она не станет мешать нам. Так ведь, Арина? — с нажимом произнесла Семицветик.
Я не нашла в себе сил ответить. Вместо этого повернулась к Диаре, подглядывающей за всем украдкой.
— Почему? Ди, почему? — повторила, не дождавшись ответа.
— Потому что я тоже хочу пройти этот путь! — вдруг выкрикнула она. — Вы бросили меня в Ритберге! Оставили, как до этого мой хранитель!
— Но мы же договорились… Ты согласилась…
— Да! Потому что вы меня вынудили. Быть брошенной возле Разлома или быть брошенной в Ритберге — вот из чего мне пришлось выбирать! А Света поняла, что даже пройти сам путь, приблизиться к храму — уже великое счастье для подобных мне! Когда они с Элькарионом проходили через Ритберг, я и не надеялась, что мне позволят пойти с ними. Но они — не вы, — обиженно бросила Диара. — Они не прогнали меня!
— Довольно, — холодно оборвала Света. — Пока мы тут тратим время на болтовню, другие подбираются к храму. Пошли! — приказала она, ударив пятками единорога.
Тот одарил нас с Каперсом насмешливым взглядом, развернулся и горделиво зашагал. Диара на секунду замешкалась, точно собиралась что-то сказать, но потом качнула головой и свернулась клубком на руках у Светы.
Я смотрела вслед удаляющейся троице и чувствовала, как все внутри обрывается. Даже когда они скрылись за очередным поворотом, я не пошевелилась. Меня словно парализовало.
Не знаю, сколько я так простояла. В себя пришла, ощутив присутствие Нейта за спиной, а после — и его ладони на плечах. Он мягко развернул меня, заглянул в глаза и крепко обнял — так, словно пытался спрятать в кольце своих рук от разъедающей изнутри пустоты. Несколько долгих секунд я не двигалась, только вдыхала запах Нейта и ощущала успокаивающие поглаживания по спине. Потом невидимую плотину оцепенения прорвало.
Эмоции захлестнули меня, точно цунами, и я, боясь сломаться под их напором, вцепилась в Нейта. Прижалась к нему изо всех сил, уткнулась носом в шею и до боли закусила губу,
