Тут же послышался тихий звон. Судя по звуку звякнул мешочек, туго набитый монетами.
— А, ну раз разрешение, — охотно согласился охранник. — Только ты это, не долго.
Уже через мгновенье его грузные шаги удалились, ещё через пару хлопнула тяжёлая деревянная дверь. И тишина вновь повисла в воздухе, но ненадолго.
— Ты ведь меня слышишь? — спросил незнакомец, присаживаясь рядом. Но, не поворачивая головы, всё равно удалось разглядеть лишь край его одежды. Она казалась белой, даже при этом ужасном свете.
— К несчастью, — выдавить это удалось с трудом, почти прохрипеть, кое-как шевеля губами.
— Не будь столь категоричен, в лучшем случае, это знакомство обернётся большой выгодой для нас обоих.
— А в худшем?
— В худшем, всё останется так, как есть. А твоё положение, извини за прямоту, самый что ни на есть худший случай.
И не поспоришь даже. Хуже, пожалуй что только пытки. Хоть их удалось избежать.
— Что тебе нужно?
Слабо верилось, что в подобном положении от него хоть кому-то что-то может быть нужно, но зачем-то же этот странный парень пришёл.
— Для начала неплохо бы твоё имя узнать.
Собрав все силы, удалось всё же немного повернуть голову. И лишь для того, чтобы одарить этого человека холодным взглядом. Зачем ему имя? Такими вопросами только время тянуть.
— Элрион, — произнёс он на выдохе, лишь потому, что представится проще, чем доказывать, что это бессмысленно.
Странный человек кивнул так, будто ему это хоть что-то дало.
Он весь белый и какой-то не настоящий. Будто кукла, у создателя которой вдруг закончились краски, и он оставил её такой, бесцветной, незаконченной. Белые волосы, почти белая кожа, одежда тоже белая. Только глаза светло-серые, холодные точно металл клинка.
— Так вот, Элрион, ты же работал на Елену? — он сощурил глаза, и выражение его лица стало хитрым и хищным, как у лисицы, почуявшей дичь.
— Допустим.
Работал. Смешно.
Элрион не работал на Елену, скорее уж он ей служил. Беспрекословно выполнял все её приказы, подчинялся каждому слову. За что в итоге и поплатился. Она была его наставником, сестрой и матерью. Она была его жизнью. Скоро, видимо, станет и смертью.
— Если я помогу тебе выбраться из этой камеры, ты согласишься поработать на меня? Мне бы очень пригодился свой… тёмный эльф рядом с Еленой, — несмотря на свои слова, этот человек нравился Элриону всё меньше и меньше.
Стоит ли ему согласиться обменять свою жизнь на верность Елене? Верен ли он ей до сих пор?
— Смотря чего ты от меня потребуешь, — нечто внутри всё же не дало согласиться сразу же. Элрион предпочитал считать, что это осторожность.
— Ничего ужасного или слишком трудного. Просто хочу иметь доступ к той информации, к которой не смогу подобраться другим образом. Ну и, возможно, кое-что ещё. Но я не попрошу тебя убивать Елену или кого-то из твоих сородичей.
— А не сородичей, значит, попросишь? — Элрион вложил в голос столько яда, на сколько хватило сил.
— Не исключено, — юноша развёл руками. Его тон остался таким же спокойным и ровным.
— И как ты меня вытащишь, если я соглашусь?
— Согласишься — узнаешь.
Элрион злился от того, что с ним затеяли какую-то дурацкую игру. Этот человек вечно ходит вокруг да около, так что о его истинных намерениях можно лишь догадываться. Как и о том, кто он вообще такой.
Но согласиться всё равно хочется. Хотя бы потому, что хуже уже точно не будет. Ну и потому, что чувство обиды и бессильная злость рвут что-то внутри на части, и это доставляет большую боль, чем все его раны вместе взятые.
В конце концов, он оказался здесь по вине Елены. Это она заставила его напасть на стражей, патрулировавших Бессонную лощину, только чтобы убедить короля и его свиту в том, что это место опасно. Тогда тот человек сможет послать туда свой отряд. Зачем ему это — неизвестно. По крайней мере Элриону этого не сказали. Неизвестно, знала ли об этом сама Елена.
То, что она стала подчиняться тому человеку и этому их королю, Элрион расценивал, как предательство. Но ничего не мог с собой поделать, словно по привычке продолжая подчиняться приказам Елены, и ненавидя за это и себя, и её.
Тот человек тоже ходил весь в белом и звал себя кардиналом. И если бы ему не нужно было основание, чтобы отправить отряд в ту проклятую лощину, если бы Елена не подчинилась его воле, если бы Элрион не оказался один против десяти, то не сидел бы сейчас в этой проклятой камере. Он понимал, что его пустили в расход, чувствуя при этом жгучую, как раскалённые угли, злость. Поэтому…
— Я согласен.
***
Ночью ему снилась Елена. Хотя это сложно было назвать сном, скорее уж туманным бредом, который можно увидеть разве что в горячке. Ему снились события далёкого прошлого, призрачные и размытые временем.
Ему снилось, как Елена учит его сражаться. Нанося атаку за атакой, она учила его держать удар и делать ответные выпады. Во время обучения Елена была строга до жестокости и прекрасна до ужаса. Впрочем, как и всегда.
Она говорила ему тогда: «Никогда не щади своего врага, потому что никто не станет щадить тебя. Если сможешь убить — убей, иначе будешь убит. Отбирай, если сможешь отобрать. Иначе в этом мире не выжить, потому что он ненавидит тебя с самого твоего рождения. Все всегда будут против тебя. И только я останусь на твоей стороне»
Скрежет металла и вспышки боли. Тусклый свет, в котором матово блестели алые когти её перчатки. Её улыбка, острая точно лезвие. Её глаза, горящие холодным огнём. Такой она виделась ему — беспощадно-прекрасной, почти совершенной, абсолютно недостижимой.
И в ответ на его восхищённый взгляд она говорила: «Никогда никому не верь, Элрион, иначе будешь обманут. Верь только мне, потому что лишь я говорю тебе правду. Будь предан только мне, потому что лишь я тебя не предам».
Тогда он мало знал о богинях, о таких, как Альтея или Вестиниэль, о том, как они выглядят, как ведут себя. Он не видел фресок и витражей в соборах и храмах, не читал книг и не слышал сказок и легенд. Поэтому когда он слышал, как люди говорят о богинях, почему-то сразу же представлял Елену.
Только вот та Елена давно умерла.
***
Солнце безжалостно жгло привыкшую к полумраку кожу. Ощущение будто кто-то вновь проходится ножом по едва зажившим ранам. То, что Элрион вообще мог стоять на ногах — чудо. Точнее, магия. Магия того странного человека, который оказался клириком. После знакомства с Игнасием Элрион был уверен, что
