– Утешай себя, утешай, что сделал это из благородных побуждений. – Лили улыбнулась.
Она взглянула в сторону дома. Возле бассейна на шезлонге загорала мама. Синий купальник обрисовывал женственные изгибы тела, а огромная шляпа прятала лицо от солнца.
Марина Андреевна держала в руках роман «Джейн Эйр» и лениво переворачивала страницы. Невольно она воплотила в себе мечты бедняков. Негу, богатство, спокойствие.
– На самом деле это из-за Воина. В последнее время он слишком нежно относится к Эльзе. Боюсь, у них все серьезно, – засмеялся Эдуард.
– Тогда тебе придется поискать для гонок другого коня.
Они направили лошадей к огромной конюшне – главной гордости Александра Николаевича. Брат болтал о предстоящем Дне города. Лилия слушала его вполуха. Она мысленно беседовала сама с собой, уговаривая решиться. Спросить. И каждый раз что-то заставляло ее молчать, будто язык прибили гвоздем к нёбу.
– Ты слышишь меня?
Лили вздрогнула и растерянно посмотрела на брата.
Эдуард нахмурился:
– Я спрашиваю, только ты будешь выступать на День города?
– Нет, еще Вероника.
– Вероника, Вероника… Я ее видел?
– Возможно. Ее фамилия Савельева.
– Савельева, – задумчиво повторил Эдуард. Его голос изменился. Стал тише и звучал будто из колодца. – Ее отец разорился. У них остался лишь старый книжный магазин.
– Мне говорили, это из-за нас они потеряли бизнес, – произнесла Лили.
Она чувствовала себя неловко, словно выдала чью-то тайну.
– В бизнесе нельзя расслабляться ни на минуту. Так что ничьей вины здесь нет, – уклончиво ответил Эдуард.
– И все же…
– Забудь про это, Лили. Прошло уже лет десять. Я и сам знаю об этом лишь по слухам.
– Зато Вероника не забыла, – упрямо возразила Лилия.
Она вспомнила дерзкий взгляд девушки, переполненный торжеством, когда репортер сфотографировал Лили с Андреем. Казалось, Вероника живет только мыслью о мести.
– Я бы на ее месте тоже не забыл, – тихо произнес Эдуард.
Лили слезла с Эльзы и завела ее в стойло. Ласково погладила лошадь, наградила долгожданным яблоком. А в голове продолжали крутиться последние слова брата.
– Ты знаешь, что послезавтра нас пригласили на прием, который устраивают Ольховы? – Эдуард вышел из конюшни, заправил рубашку в штаны и мгновенно приобрел благопристойный вид.
Лили вытерла вспотевшие ладони о брюки:
– Прием? Отец запретил мне выходить из дома. Я могу ездить только на репетиции.
Она представила косые взгляды, которыми наградит ее высшее общество, и содрогнулась. Еще рано.
– Да. Приглашение пришло сегодня утром. Отец недоволен, но придется идти. Так что наберись храбрости. – Эдуард обхватил ее за плечи. – В конце концов, на фотографиях нет ничего предосудительного.
– Ты прекрасно знаешь, что малейшей оплошности достаточно.
Они медленно брели к дому, и Лили пыталась смириться с предстоящим унижением:
– В их глазах я превратилась в распутную девицу.
Эдуард засмеялся и любовно растрепал ее волосы:
– Представляю, если бы они застали тебя за поцелуем.
– Молчи! Мне бы уже готовили позорный столб. – Лили улыбнулась, но улыбка тут же померкла.
Она поджала губы. Пока они не пришли домой, надо побороть трусость. Ведь идеального момента больше может не быть.
– Плевать. Главное, что ты осталась жива. Если бы не категоричность отца, я бы уже давно нашел Натана и хотя бы пожал ему руку. В благодарность за спасение моей сестренки.
Лили не верила своей удаче. Эдуард сам завел столь желанную для нее тему.
– Так что же тебя останавливает. Поехали прямо сейчас! – Она вцепилась в локоть брата и не сводила с него внимательного взгляда.
– Лили, отец узнает, снова криков не оберешься.
– А мы не скажем ему.
Они остановились недалеко от террасы.
Эдуард вскинул брови:
– Не узнаю послушную девочку. Ты никогда не шла против воли отца, а здесь планируешь побег?
– Это не побег, мы же вернемся.
От нетерпения она стала переминаться с ноги на ногу.
– Посмотри-ка на меня. – Эдуард поймал Лилию за подбородок и внимательно посмотрел в ее глаза. – Тебя тянет туда, как магнитом? Я прав?
Лили сердито вырвалась из его пальцев.
– Я даже не поблагодарила Натана. Что плохого в том, чтобы подарить ему яблочный пирог?
Лилия припомнила, что их кухарка как раз сегодня колдовала возле плиты.
– Ничего, – легко ответил Эдуард. – Если тобой действительно движет благодарность. – Он опять приобнял Лили за плечи и повел к дому. – Одевайся, я подвезу тебя. Уж лучше под моим присмотром, чем ты сбежишь одна и снова попадешь в историю.
От счастья Лили подпрыгнула и поцеловала брата в щеку:
– Спасибо! Ты – лучший брат в мире.
– Эй, без поцелуев, – поморщился Эд и крикнул ей вслед: – И не забудь пирог!
Но Лилию уже полностью поглотили мысли о том, какое платье надеть и какую прическу сделать. Она проскочила мимо матери и быстро поднялась на второй этаж.
Лили помнила, что где-то у нее висело кремовое платье с белыми кружевами. Оно элегантное и не вычурное. Возможно, в нем она понравится Натану больше.
Лилия замерла в коридоре напротив зеркала и испуганно вгляделась в покрасневшее отражение. Понравится? Неужели она действительно хочет ему понравиться? Она нахмурилась. Глупости. Лили подарит Натану пирог в качестве благодарности, и ее совесть успокоится. Сегодня они увидятся в последний раз. Но разве это мешает ей хорошо выглядеть?
«Кадиллак Купе Девиль» медленно плыл по дороге. Именно плыл. Потому что Лили чувствовала себя так, словно находилась в длинном, низком корабле белого цвета. Она не учла того, что брат решит ехать на машине. Надеялась уговорить его пройтись пешком. Однако на ее осторожное предложение Эдуард усмехнулся и закатил глаза. Это было многословнее всех возражений.
Теперь Лилия нервничала. Когда Натан увидит, на какой машине они приехали, то точно решит, что над ним надсмехаются. И яблочный пирог полетит в урну.
– Ты помнешь коробку, – бросил Эд и свернул на улицу Дикие Вишни.
Он уверенно вел автомобиль по путаным объяснениям Лили, и она поражалась его способности ориентироваться в городе.
Лилия разжала пальцы, которыми стискивала уложенный в коробку пирог, и глубоко вздохнула. Поправила бежевую шляпку. Та вдруг стала тесной.
– Нервничаешь?
– Нисколько, – солгала она.
– И лжешь, – хмыкнул Эдуард.
Он увидел табличку с номером 5а и остановил машину.
– Неправда, – упрямо прошептала Лили и уставилась на коттедж.
Половина дома была выкрашена в яркий синий цвет. Дверь горела белым пятном, а вторая часть коттеджа оставалась безликой серой стеной. На лужайке стояли ведра с краской, валялась испачканная кисть, а вдоль забора лежала деревянная лестница.
– Боже, какой маленький домик! – присвистнул Эдуард. – Как они здесь помещаются?
Лилия посмотрела на брата и поняла, что он не шутит. Парень действительно недоумевал.
– Думаю, по здешним меркам это большой дом, – с сомнением заявила она.
– У нас конюшня больше, – захохотал Эдуард.
Лили нахмурилась и вылезла из машины, хлопнув дверью. Изнутри донеслись гневные крики брата, но ей было все равно. Она застенчиво замерла перед тропинкой, ведущей к дому, и старалась не глядеть на то место, куда ее швырнули бандиты.
Эдуард вылез следом, и сердитое бормотание сорвалось с его губ:
– Ты же знаешь, я
