– Так необычно и странно, что я вновь здесь. Шестьдесят лет прошло, а мне кажется, что я все та же молодая девчонка. Глупая и безрассудная, – прошептала она.
– Ты вовсе не была такой, – возразила Руслана.
Кристина Валерьевна остановилась напротив окна и посмотрела на перекопанный двор и срезанные люпины.
– Мы все такие. Даже в старости. – Она отвернулась. – Ты расскажешь мне, что у тебя произошло?
Руслана порывисто кивнула и замерла.
– Ты не хочешь отдохнуть? – неуверенно предложила она.
– Я не устала.
– Тогда перекусить?
– Не голодна, – отрезала бабушка. – Лана, не тяни резину.
Руслана нахмурилась. В голову закралась назойливая идея.
– Я расскажу, но позже. Сейчас мы кое-куда съездим, – она набрала номер Алексея.
– Детка, только давай без сюрпризов.
– Никаких сюрпризов, Ба. Думаю, ты уже сама догадалась, куда мы поедем, – ответила Руслана.
Она не могла рассказать обо всем, пока не отвезет бабушку на могилу Натана. Эту запоздалую встречу он заслужил.
– Не люблю кладбища, – возмущалась женщина.
Они шли по широкой дороге, засыпанной гравием. Кристина Валерьевна уверенно опиралась на трость и с блаженством подставляла лицо ласкающему солнцу, несмотря на ворчание.
– Вы должны встретиться, хотя бы после смерти. Он всю жизнь хранил твою фотографию. Она стояла на тумбочке возле кровати. Ты на ней такая молодая. Сидишь на заборе, а рядом стоит графиня Маврос.
– Лили? – Женщина моргнула. – Боже, словно вчера было. И вот я уже старая рухлядь.
Руслана засмеялась:
– Ты – чудесная рухлядь.
Рядом с бабушкой проблемы становились мизерными и бессмысленными. И она обрадовалась, что еще не успела встретиться с мадам Тигровой. Возможно, давняя знакомая сумеет задобрить бабушку, и она откроет всю правду.
– Ненавижу люпины, – пробормотала Кристина Валерьевна, когда они подошли к могилам Натана и Лиззи.
Цветы, которые Руслана принесла неделю назад, завяли, и она выбросила их в урну.
– Надо было купить свежие. – Она нахмурилась, вспомнив, что срезала люпины.
– Не надо.
– Ба, прошло шестьдесят лет, – Лана вздохнула, – неужели ты до сих пор не простила его? Я знаю, что случилось. Он убил твоего жениха. Это ужасно, и этому нет оправдания. Но… Натан – твой брат. И он любил тебя всю жизнь. Нотариус сказал, что Натан был осведомлен о моей жизни так, словно вырастил меня. Значит, он следил за нами долгие годы.
– Но не приехал! – вырвалось у женщины.
Руслана посмотрела на бабушку и увидела, как слезы обиды катятся по морщинам, а старые пальцы безжалостно стискивают трость.
– Ба…
– Я всю жизнь его ждала. Ждала, что откроется дверь, а за ней – Натан. Я тосковала и ненавидела. Но он не явился. А ведь я приезжала спустя десять лет после нашего расставания. Не знаю зачем… Натан был в отъезде. Соседи сказали, что он женился и на время уехал. Я оставила в почтовом ящике письмо, но так и не получила ответа. После этого надежда покинула меня.
Руслана молча обняла бабушку, перенимая на себя каждый горестный всхлип. Она не знала, что сказать. Женщина всегда скрывала эмоции. Но, видимо, Велидар давил на слабые места, а фотография Натана на сером памятнике поставила решающую точку.
– Наверное, мне не стоило приводить тебя сюда, – прошептала Лана.
Кристина Валерьевна покачала головой и отодвинулась:
– Нет, кузнечик, ты правильно поступила. Иногда боль неизбежна, как бы долго ты от нее ни убегала.
Руслана задумчиво посмотрела на могилы Лиззи и Натана. Они оба пытались убежать от боли.
– Я разбила часы Эдуарда. Они валяются где-то в доме. Надо найти их и выбросить, – заявила она.
– Я давно говорила, что часы к расставанию.
– Надеюсь, Марк мне их не подарит, – сухо засмеялась Руслана.
Бабушка с интересом глянула на нее:
– Хочу наконец увидеть твоего Марка.
– Увидишь. К тому же я сегодня узнала, что он – внук графини.
Кристина Валерьевна в немом изумлении уставилась на Руслану. Она смущенно улыбнулась.
– Судьба и правда удивительна. Она не позволила Лили и Натану быть вместе, но свела их потомков. Надеюсь, детка, на этот раз тебе повезло.
Руслана поморщилась.
Они умолкли, подарив минуту молчания покойным. Бабушка переводила взгляд с памятника брата на Лиззи и обратно. На лице застыла безмятежная маска, и Руслане очень хотелось узнать, о чем она думает. Что чувствует?
– Значит, он похоронил Глеба под люпинами, – тихо произнесла женщина.
– Да.
– Лиза обожала люпины. Волчьи цветы. После ее смерти Натан стал сам ухаживать за ними. Я думала, он пытается заглушить боль. А на самом деле он боялся, что я найду тело.
– К сожалению, некоторые ошибки, которые совершают люди, непоправимы. – Лана вздохнула.
Кристина Валерьевна провела пальцами по холодному памятнику. Они дрожали и казались хрупкими и тонкими. Словно десятки лет стерлись, и перед Русланой стояла юная девушка с фотографии. Узкие губы плотно сжаты. Глаза полны горечи и сожаления.
– Перед уходом я крикнула, что он больше мне не брат. Я хотела причинить ему такую же боль. Но лишь усугубила свою. – Женщина отвернулась от могилы. – Пойдем. – Она вышла на дорогу.
Лана заморгала, прогоняя непрошеное видение, и поспешила за бабушкой.
– Я так понимаю, сейчас мы едем к Лили?
Руслана несколько секунд соображала, кого имеет в виду Кристина Валерьевна. У нее никак не получалось связать образ почтенной леди с ясным и мягким именем «Лили».
– Да. По дороге я расскажу тебе все, что знаю.
Женщина кивнула:
– Хорошо. Тогда завтра закажем надпись на памятник Натана. Негоже, что у него пусто. Даже у нее есть. – Она скривилась.
Руслана задумалась:
– И что ты хочешь написать?
Бабушка молчала и продолжала идти вперед. А потом неожиданно замерла и устремила влажный взгляд на небо:
– Моему единственному брату…
И пошла дальше, словно ничего не сказала.
Руслана вытерла шарфом слезы. Слова бабушки означали одно. Она простила Натана.
Кристина Валерьевна смотрела на пробегающие за окном такси пейзажи и прижимала к груди потрепанные листы. Руслана собрала фотографии, сложила в шкатулку. Пришлось рассказать бабушке все, невзирая на присутствие Алексея. Мужчина слушал, затаив дыхание, даже сбросил скорость. Он не встревал в разговор, но периодически охал и качал головой, словно сам страдал от лунатизма.
– Я догадывалась, что в этом доме творится чертовщина. Еще до той фотографии. – Бабушка достала из шкатулки снимок Натана и Лили и постучала ногтем по зачеркнутой мансарде. – Здесь была она. Лиззи. Хотя к тому времени она уже пять лет покоилась в могиле. Из-за этого не было желания возвращаться домой, несмотря на то что я там родилась и выросла.
Завороженная Руслана вздрогнула. Холодные мурашки пробрали до костей.
– Натан обнаружил Лизу к вечеру. Она успела остыть. Повесилась в мансарде. Такая тоненькая, хрупкая, словно девочка. Даже после смерти я ее ненавидела. А когда Натан признался в убийстве Глеба, ненависть разгорелась еще ярче. Я не могла оставаться в Велидаре. Это было выше моих сил. Даже в провинции прошлое не отпустило бы меня. Так что я сделала загранпаспорт и
