Впрочем, Глад об этом не задумывался. Он вообще о таком сложном и неинтересном вопросе не думал. Зачем ему? Он что, ученый? Зачем ломать голову над тем, что не важно? А важно ему набрать свою… нет, не кодлу – армию! И с этой армией подмять под себя весь город. А может, и весь мир! А что, почему бы и нет? Император Земли Глад Первый! Звучит? Звучит!
Стоявшие перед ним парни и девки не выглядели изможденными и оборванными. Да и с чего им быть изможденными? Электричество есть, холодильники работают, в холодильниках – море всякой еды! Жри, спи и трахайся – чем не жизнь? Магазины полны новой красивой одежды – бери сколько хочешь! Лафа! Ну да, есть одно маленькое, неприятное обстоятельство – мутанты. Можно попасться им на зуб и сдохнуть. Но это даже интереснее! А то совсем жиром бы заплыли… Да пока мутанты не очень-то и лютуют. Силу, видать, не набрали, ховаются по щелям.
Глад не стал разводить долгих бесед. Он осмотрел группу своих будущих подчиненных и без всякого вступления, сообщил:
– Я – Глад! Глава Красного Ордена! Это моя территория, а вы мои подданные! И вы должны мне подчиняться, будете делать то, что я скажу! А те, кто не будет выполнять то, что я скажу, – сдохнут. Вопросы есть?
Новобранцы молчали. Девчонки нервно теребили подолы платьев, парни хмуро смотрели в землю, не решаясь взглянуть в глаза обвешанному оружием чужаку. Наконец одна из девчонок, стройная высокая блондинка, презрительно выгнула губы и сказала:
– А если мы не хотим быть твоими подданными? С чего это ты решил, что мы согласимся делать все, что ты скажешь? Это ты прикажешь нам с тобой в постель лечь, и мы должны сразу запрыгнуть? Нет уж, вы сами по себе, мы сами по себе! И вообще – вот придет сюда власть из Центра, и тебя накажут. Ты где оружие взял, небось украл?
Она сделала паузу, посмотрела на своих соседок, пожала плечами:
– Я ухожу, девочки! Вы со мной? Ничего он нам не сделает! Скоро сюда солдаты придут и всех их разгонят! Тоже мне… Орден! Сектанты хреновы! Я-то думала, правда тут какие-то люди, а вы… быдло какое-то! Ничего, власть скоро восстановят, и вас поставят на место!
Девчонка повернулась и медленно, виляя задницей в короткой юбке, пошла прочь, туда, откуда пришла. Еще одна девчонка, брюнетка с прической каре и простоватым лицом с восточными чертами, покусала губы и тоже повернулась, направилась туда, куда зашагала первая.
Все молчали. На лице Глада блуждала кривая полуухмылка, и глаза его стали влажными, будто масляными. Казалось, он наслаждается ситуацией.
А он и наслаждался. Вот оно, то, чего ждал! Вот теперь все будет как надо!
– Взять их! – приказал он негромко и стащил с плеча короткий дробовик «смерть председателя». Этот дробовик был очень похож на обрез, из которого кулаки стреляли по председателям колхозов, и был не менее эффективен, а может, даже и более. Те обрезы были всего лишь укороченными винтовками Мосина, легендарными трехлинейками. Попасть из них в цель не так-то и просто. Чуть двинул стволом, и полетела остроносая пуля куда попало. Этот же обрез заряжался патронами двенадцатого калибра с пятимиллиметрового диаметра картечью. Направил в сторону жертвы, нажал на спусковой крючок, и полетело облако смертоносных пчел!
Глад вообще-то был удивлен. Это насколько нужно быть тупой, насколько нужно быть не от мира сего, чтобы перед лицом людей, вооруженных с ног до головы, вести себя ТАК?! Неужели после всего происшедшего с миром можно вот так не понимать ситуации? Неужели можно быть настолько глупой?
К девчонкам бросились шестеро парней, и Глад постарался запомнить их лица. Первые отреагировавшие на приказ будут самыми надежными, самыми эффективными. Остальные тоже сделали шаги в сторону уходящих «отступниц», но как-то вяло, нерешительно. А двое из парней вообще остались стоять на месте, не сделав даже попытки сдвинуться с места. И этих Глад запомнил.
А еще отметил для себя, что из новичков не попытался убежать никто. Он нарочно следил за четырьмя новыми парнями, ожидая, что кто-то из них попытается бежать. Но не бежали. Просто стояли и смотрели – может, не поняли, что сейчас будет, а может, им было все равно. Но смотрели с большим интересом, глаз не опускали. И это Гладу понравилось. Перспективные парни!
– Уберите руки, твари! Быстро убрали руки! А-а-а! Не трогайте меня!
Блондинка завизжала так, будто ее резали. Парни, что тащили девку, чуть не выпустили ее из рук, но потом подхватили еще крепче и буквально на руках принесли к Гладу.
Вторую, брюнетку, тащили двое парней, и она почти не сопротивлялась – только таращила свои раскосые восточные глаза и вертела головой, глядя на все стороны, будто ждала, что откуда-то сейчас прискачет подмога. Кавалерия в буденовках и с саблями наголо.
Глад ухмыльнулся – не прискачет, дура! Никто к тебе не прискачет! Да и тебя уже по большому счету нет! Только ты об этом пока не подозреваешь!
Он почти любил сейчас эту девку. И вторую тоже. Лучших жертвенных овец и представить было бы трудно!
– Отпусти меня, урод! Мартышка хренова! – верещала блондинка, а Глад все оттягивал и оттягивал представление, наслаждаясь предвкушением того, что должно было произойти. А потом приказал, кивнув Милке, стоявшей рядом с ним и облизывающей полные мокрые губы:
– Срежь с нее одежду. Только аккуратно, девка мне нужна целой!
Милка медленно, как кошка, крадущаяся к птичке, пошла вперед, вынимая из ножен тот самый нож, которым она вчера расправилась с толстым парнем. Ее глаза и губы были влажны, багровый, распухший нос и красные угрястые щеки пылали сильнее обычного, будто девушку изнутри распирала горячая магма, ища выхода на белый свет.
Блондинка завизжала еще громче, задергалась в руках парней, но те держали крепко, ей оставалось лишь попытаться ударить подходящую Милку ногой, обутой в изящные дорогие босоножки, сделанные из переплетения золотистых ремешков. То ли эти босоножки принадлежали ей до Дня непослушания, то ли она успела пограбить магазин в «Пентагоне». Скорее всего первое – видно было, что девка холеная, ухоженная, из хорошей, обеспеченной семьи. Может, из семьи чиновников или эфэсбэшников – тут их жило немало.
– Уйди! Не подходи, уродина! А-а-а!
Блондинка попыталась пнуть Милку, но та с какой-то нечеловеческой грацией увернулась от пинка и с размаху врезала кулаком прямо девке под дых. Блондинка захлебнулась кашлем, склоняясь вперед, а Милка схватила ее за красный топик и рванула на себя. Легкая ткань с треском разошлась, обнажая небольшую грудь, упакованную в кружевной лифчик. Милка поддела его пальцем, оттянула, просунула нож, и лямка щелкнула, разрезанная бритвенно-острой сталью. За ней последовала другая лямка. Потом перемычка между чашечками, и вот уже лифчик сполз на бока, обнажив конусы крепкой красивой груди.
Тем временем блондинка отдышалась, собралась что-то сказать, но Милка поднесла нож к ее глазу и, скалясь на манер акулы из фильма «Челюсти», радостно сказала:
– Я сейчас тебе глаз вырежу! Веришь? Одного тебе хватит, точно! И ухо отрежу! Вот только дернись – и будешь уродкой, поняла?
Блондинка с ужасом посмотрела на кончик ножа, который висел в сантиметре от ее левого глаза, и мелко-мелко, стараясь на напороться на острие, закивала-затрясла головой. Тогда Милка подошла к ней вплотную,
