Я и не представлял, что здание из бетона может так гореть. Казалось, горит сам бетон. Нет, ну я слышал, конечно, о пожаре в гостинице «Москва», это еще в советское время. Слышал в новостях о том, как горят развлекательные центры и офисные здания. Но одно дело слышать, а другое – чувствовать, как жар обжигает твое лицо, слышать, как лопаются стекла витрин, и чувствовать запах. О-о… этот запах… кто хоть раз был на пожаре, его не забудет! Пластик, ткань, дерево и линолеум, резина и… мясо. Горящее мясо! Я чувствовал запах этого мяса, и, наверное, я очень долго не смогу есть шашлык. Если вообще смогу когда-нибудь…
Скоро я отдал команду прекратить стрельбу. А что зря тратить патроны? Из здания уже никто не пытался выпрыгнуть, а те, кто попытался раньше, валялись на плитах площади грязными, закопченными, изорванными пулями кучками мяса. Будет пожива мутантам – барбекю! Извольте пожаловать!
Когда солнце встало над Волгой, все было кончено. Здание гостиницы, разбитое снарядами, ослабленное жаром бушующего пламени, рухнуло, сложилось внутрь себя и теперь было грудой дымящихся бетонных обломков. Кое-где еще виднелись языки пламени, но это последние, угасающие остатки всепожирающего адского пламени, которого плясало внутри гостиницы этой ночью. Все, что могло сгореть, – сгорело. А что не смогло сгореть, было завалено раскаленной щебенкой и лишено доступа воздуха.
Жалко здание, конечно, хорошая была гостиница, но я бы сделал так еще раз. И еще раз! Сто раз! Тысячу! Лишь бы не подставить под удар никого из моего народа! Лишь бы все были живы! Хватит смертей. Мы выжгли это гнездо ядовитых тварей. И теперь можем спокойно жить. Теперь – все будет хорошо!
Конец августа.
Глад
– Тварь! Это он! Это Комар! – Глад едва не плакал, глядя на то, как дымится вонючая куча, которая когда-то была его пристанищем, его детищем, его Орденом! И все уничтожил этот гад! Все испохабил, размазал!
– Господин, не надо! Давай уедем! Мы все создадим заново! Наберем людей! Будем развлекаться! Как раньше! Господин, давай уедем!
Глад оглянулся на Милку, посмотрел бешеным взглядом, дернулся рукой к ножу на поясе и опомнился – это же Милка! Это единственный человек, который с ним остался! Если не считать Оксаны. Только их он вчера взял с собой, чтобы присмотреть дом где-нибудь в Волжских Далях или Пристанном. В Пристанном и заночевали – отличный особняк, и печи есть, и камины – класс! Зиму прожить – запросто! И Волга через забор! Славно покувыркались на здоровенной кровати-сексодроме. И вот – приехавши! Домой, понимаешь ли, приехал! А тут вот что!.. Хорошо еще, что Милка, как зверь, почувствовала неладное. Остановились за углом и наблюдали, как горит гостиница и вокруг нее бродят люди. А когда рассвело и посмотрел в прицел «тигра» – увидел ЕГО. Вот он, мразь! Вот он, петух гамбургский! Виновник его несчастий! Андрюха Комаров во главе этой толпы! Да с бэтээрами! Ну почему, почему он, Глад, сразу не поехал по воинским частям?! Почему он так сглупил?!
Рука сама собой сняла карабин с предохранителя, прицел остановился на груди хмурого, застывшего на месте парня в камуфляже. Потом перекрестье переползло на голову парня…. и снова чуть ниже.
Бах!
Парня сшибло с ног.
Бах!
Его голова дернулась, и полетели брызги крови.
Бах!
Бах!
Бах!
– Бежим! Господин! Бежим! Хватит! Хватит же!
Глад опомнился, закинул карабин за плечо и опрометью бросился к белому «Лендкрузеру», стоявшему мордой в сторону моста через Волгу. Подбежав к дверце, рванул ее, бросил в салон оружие и плюхнулся на сиденье.
Глад был счастлив! Он давно не был так счастлив! Наконец-то он достал этого гаденыша! Этого Комаришку, смевшего кусать его всю жизнь! Теперь – все! Теперь – конец!
Движок рыкнул, заводясь с полоборота, ручка автоматической коробки передач – в положение «драйв», и трехтонный джип рванулся вперед со скоростью разгоняющегося истребителя. Скорее! Скорее! Еще немного, и поворот на мост!
Джип подбросило, как если бы кто-то поддал ему под зад тяжелой ладонью, но он не перевернулся. Грохнулся об асфальт дисками, на которых свисали остатки изорванных в клочья шин, вильнул – Глад едва удержал его от опрокидывания – и понесся дальше, громыхая, скрежеща высекающими искры стальными кругляшами.
Следующий снаряд прошил джип, разорвав Оксану пополам – половина ее туловища полетела вперед и ударилась о панель. Голова Оксаны с такой силой ударилась в лобовое стекло, что едва не пробила в нем дыру, на стекле расплылась густая сетка трещин.
Спаслась только Милка, и лишь потому, что бросилась на помощь Гладу, могучим усилием отбросив половинку Оксаны и потянув своего хозяина на себя. Когда она наклонилась, бронебойный снаряд прошел ровнехонько через спинку ее кресла и буквально вынес двигатель джипа наружу, разметав его по мостовой.
Милка рванула Глада на себя, но в машину попали еще два снаряда – один бронебойно-зажигательный, этот разорвал Глада пополам, попав ему точно в задницу, и второй – осколочно-фугасный. Последний буквально превратил Глада в фарш и выбросил Милку на улицу, всадив в нее десятка два мелких осколков.
Милка не потеряла сознание. Она встала, посмотрела на бронетранспортер, который стоял в сотне метров от нее и плевался снарядами, и, недолго думая, бросилась бежать – так, как могут бегать только мутанты да она, Мила, бывшая ученица художественной школы, а затем палач Красного Ордена. По ней стреляли, пули свистели рядом, буквально у виска, но безумцам везет – ни одна пуля в нее не попала. А может, она так быстро бежала, что пули не смогли ее догнать.
Куда она бежала, зачем, она и сама не знала. Ее инстинкт, инстинкт полуживотного, гнал ее вперед – туда, где она может найти укрытие и пищу. В том, что она их найдет, Милка не сомневалась. Она вообще ни в чем и никогда не сомневалась – с тех пор как очнулась в новом мире.
О прежнем хозяине Милка не вспоминала. Его нет. Он исчез! А раз он исчез – зачем о нем вспоминать?
26 ноября.
Андрей Комаров
Я выжил. Едва выжил, но – выжил. Половины уха нет, череп слегка пригладило, но… ничего! Главное, мое достоинство на месте, как говорят мои жены! Кстати, Лена беременна. И это – ура-а! Я буду отцом! Просто охренеть…
Народу у нас прибавилось. И лошадей – тоже! Целый табун! Я знал, что девчонки с ипподрома к нам придут. Вернее, приедут. А куда им деваться? Как жить?
Теперь будут жить. И все мы будем жить! Мутанты беспокоят, да, но теперь у нас прочная стена вокруг поселка, охрана, оружия море! И будет еще, мы сюда вывозим оружие целого гарнизона. Теперь город – здесь. А там, где был город, – каменные джунгли.
Топим печи, отправляем экспедиции за дровами – пилим лес, а куда деваться-то? Газа теперь нет. Не помирать же от холода.
Еды хватает, как и одежды. Надолго хватит!
Встретились с группировками из Заводского района и Ленинского. Стрельбы не было – переговорили, разделили сферы влияния, и… в общем-то все. Вообще-то мы сейчас самая сильная, самая вооруженная община. Ну да, как говорят ребята, благодаря мне. Если бы я не подумал тогда насчет оружия, насчет организации общины – ничего того, что у нас есть сейчас, не было бы. Но я подумал. Потому что я на то и Тиран – чтобы тиранить, и самое главное – думать. За всех думать.
Вот так и живем. Не без проблем, конечно. И мелкие бунты были – среди пришлых. Но их быстро утихомирили. Кому по мордасам надавали, а кого просто выгнали. Хотите – идите, куда хотите. Хоть сами живите, хоть в Заводской подавайтесь или в Ленинский. У нас все работают, все имеют обязанности
