От стоящего и подрагивающего от нетерпения члена его отделял буквально какой-то десяток сантиметров, но Виталий не торопился. Во мраке комнаты он внимательно разглядывал орган случайного сексуального партнера и даже будто принюхивался. Наконец, он соизволил осторожно прикоснуться к нему губами.
Эд не сумел сдержать рвущийся из горла стон. Заведенный до предела, он торопил Виталия поступательными движениями, отяжелевшей рукой, легшей на черноволосый затылок, но тот, замечая старания Эда, выпускал член изо рта, добиваясь хриплого протестного возгласа, затем возобновлял медлительный томящий плен.
Выстраданный оргазм расколол сознание на тысячи стеклянных осколков.
Эдик вдруг осознал, что он все еще мокрый, но уже от пота, от жара возбуждения. И дышит, словно после затяжного марафона. С трудом приходя в себя, он краем глаза заметил Виталия, который вышел из номера в душ, чтобы сплюнуть в раковину и прополоскать рот.
Внезапно Эдуарду стало не по себе. Он неловко натянул влажное от дождя белье: тело пробрала дрожь. Парень встал, нашарил на полу свою одежду и замер у выхода.
Виталий вернулся в комнату мгновение спустя. Не говоря ни слова, остановился напротив.
- Я пойду?.. - Словно спрашивая разрешения, пробормотал парень.
Виталик кивнул, разглядывая тело Эдика, освещаемое вспышками молний. Взгляд пронзал до костей.
Эд поежился и двинулся к себе, но Виталий вдруг схватил его цепкими пальцами за предплечье, медленно провел по руке ниже, подушечками пальцев коснулся браслета, кожи запястья, на пару секунд задерживая, а затем, будто передумав, отпустил.
Очутившись у себя в номере, Эдуард с тихим стоном швырнул мокрую одежду на стул. Его не покидало чувство, что он все испортил, хотя портить было нечего. Ему практически сразу стало ясно происходящее: натурал искал приключений, и он их нашел. Эксперимент увенчался успехом: Эдик не видел смысла спрашивать - «понравилось тебе, Виталик, или не понравилось?» Оргазм красноречиво ответил. А собственная страсть стала скорее затмением, которое нашло на сознание: Эд в первый раз пренебрег контрацептивами, которыми ранее пользовался даже при оральном сексе.
Вдруг он понял, что никогда до этого после случайной связи ему не было так гадко на душе. Никогда до сегодняшнего вечера он не мучился угрызениями совести и особо не парился чувствами сексуальных партнеров, так же как и они не думали о его. Сейчас же, растягиваясь на постели и реанимируя намокший телефон, Эдуард ощущал небывалую тоску, такую сильную, что хотелось выть на луну.
Просто очень долгое время до этого он трахался, не влюбляясь.
Эта истина заставила его глубоко вздохнуть. Шумящий за окном дождь убаюкивал. Спонтанный оргазм расслабил тело.
Уплывая в сон без сновидений, Эдуард поклялся себе, что поговорит с соседом и признается ему в своих чувствах. Он не боялся показаться смешным и жалким. Он боялся, что Виталий может никогда о них не узнать.
суббота
Утром сквозь сон Эдик слышал тихие шаги в соседней комнате, слышал, как с легким скрипом отворилась дверь блока. Сосед ушел - или сбежал? - спозаранку, еще до будильника Эда, оставив в тамбуре лишь шлейф из запаха зубной пасты и туалетной воды.
Эдуард целый день не находил себе места. Понимал, что, скорее всего, Виталий не вернется рано, но все равно караулил его в номере уже с пяти часов.
Парень не появился ни на обед, ни на ужин и довольно сильно задержался после. И тогда, когда Эд уже потерял всякую надежду, дверь в блок, наконец, распахнулась.
Эдик вскочил с кровати и сделал пару шагов к выходу из комнаты, ощущая, как в душе всколыхнулась паника. Он медленно открыл дверь.
- Привет, - просипел, застав Виталия на пороге номера.
Помедлив, тот отозвался:
- Привет. - Но не обернулся.
Эдуард грустно вздохнул. Выстроенные вопреки собственной воле надежды рухнули в доли секунды. Он ощутил, как от случайного любовника веет холодом. Он понял сразу, что должен был знать свое место, иначе теперь на него демонстративно укажут. Поэтому наиболее верным в сложившейся ситуации он посчитал оставить о себе не самое плохое впечатление. Не вызвать у парня отвращение глупыми признаниями. Эд собрался с духом и, подытоживая собственные мысли, произнес:
- Я не буду утомлять тебя разговорами, просто хочу, чтобы ты знал: выяснять тут нечего. Забудем. И не переживай, - Эд спрятал горечь за улыбкой, - Один раз - не пидарас.
Виталий, все еще стоящий на пороге и обернутый к Эду в профиль, наконец, посмотрел ему в глаза. Он шире открыл дверь и посторонился, приглашающе взмахнув рукой:
- Зайди.
Эдуард чувствовал себя неловко. Было одновременно стыдно за свои чувства, горько за разбитые мечты и смущал сам этот человек, наглухо закрытый от какого-то либо постороннего вмешательства во внутренний мир. Появилось смутное ощущение, что это начальник вызывает его на «ковер».
Плотные сумерки за окном погрузили комнату в серый мрак, но силуэт Виталика резко выделялся на фоне окна. Эд сначала оперся о комод, но почувствовал, что они находятся слишком близко, и увеличил пространство, присев на кровать. Он не мог оторвать от парня взгляд, стараясь запомнить его в мельчайших подробностях. Ощущал, что влюбленность, жестоко подстегнутая спонтанной интимной связью, перерастает в наваждение, и совершенно не приносит мятежной душе покоя.
- Эдуард, моя работа приучила меня экономить свое время, - вдруг без обиняков произнес Виталий. Твердый голос резко нарушил паузу, тем самым заставив Эда вздрогнуть от неожиданности.
- Я же сказал, что бы ты забыл о вчерашнем… - промямлил Эд, чувствуя себя унизительно под его взглядом.
- Не перебивай, - Виталий нахмурился, но Эдуард не заметил этого в темноте. - Я не хочу ходить вокруг да около, терзаться сомнениями и волнениями. Я уже давно не пацан.
Эдик вздохнул и снова открыл, было, рот, но Виталий продолжил:
- То, что вчера было между нами - это было классно. Но я не знаю, как теперь с тобой общаться. Такой опыт у меня впервые.
Эдуард вытаращил глаза, не веря своим ушам. Виталик стоял у комода, невесомо опираясь на него левой рукой, и легонько барабанил пальцами по поверхности. Белоснежная рубашка с небрежно подкатанными рукавами, контрастировала с загорелой кожей: даже тела офисных работников к концу лета приобретали приятный бронзовый оттенок. Ремешок часов едва слышно цокал застежкой по гладкому дереву.
Время для Эдуарда будто остановилось. Он медленно поднялся и преодолел разделяющее их расстояние не быстрее, чем за вечность. Очутился так близко, что чувствовал тепло его тела даже через одежду. Глаза и губы оказались на одном уровне, и Эд, утопая в дерзком взгляде цвета крепкого алкоголя, приблизился на дистанцию поцелуя.
Виталий
