Молли спрыгнула вниз первой. Приземлилась она неудачно – оступилась и чуть не потеряла равновесие.
Тихонько ругнувшись, она все-таки устояла на ногах и помогла Пьеру, который, воя от боли, свалился следом за ней. И все же на моем фоне они выглядели как пара резвых горных козлов.
– Бегите, – сказал я им.
И они побежали. Молли неслась впереди. На иззубренных стенах заплясали тени, разбуженные светом ее шнура. Пьер почти от нее не отставал. А я, как мог, плелся сзади. Верхняя часть моего туловища словно оледенела, и я едва ее чувствовал.
Вдруг я услышал, как кто-то выпрыгнул из шахты. По туннелю прокатился низкий гулкий рык. И навряд ли его издала тварь наподобие той, что разодрала мне грудь. Это существо было явно крупнее.
– Быстрее! – заорала Молли.
И они с Пьером рванули вперед, отдаляясь от меня. Вот и хорошо. У них был шанс спастись, а я мог сделать так, чтобы у них все получилось.
Рык повторился, и теперь я точно знал, что монстры, тролли, огры ли, которые гнались за нами наверху, рычали по-другому. Звук был очень низким, утробным, но более насыщенным по тональности. В нем присутствовала артикуляция, угадывались зачатки человеческой речи.
И на этот раз он оказался настолько громким, что Молли остановилась и повернулась ко мне.
– Нолан! – крикнула она. – Беги!
– Не могу, – ответил я. – Да и какой смысл?
Даже если мы успеем добраться до входа в пещеру, до этой дыры в скале, за которой нас ждет огромный, наполненный свежим воздухом мир, нам еще предстоит спуститься на несколько сотен футов по стене каньона. Но возможно ли это, если за тобой гонится какая-то тварь, силы уже на исходе, а тело разрывается от адской боли?
Молли подтолкнула Пьера и приказала ему пошевеливаться, но он, естественно, не послушался.
Они оба бросились назад.
А когда добежали до меня и в пещере благодаря шнуру Молли стало светлее, выяснилось, что существо уже всего в двадцати футах от нас.
– Матерь Божья, – прошептала Молли.
Сначала мы даже не увидели его головы – только руки, ноги и туловище. И поняли, почему почти во всех коридорах наверху такие высокие потолки.
Перед нами стоял девятифутовый великан.
Он был совершенно гол, а его темная безволосая кожа блестела, словно отполированная. У него были широкие плечи и очень мощное тело, но пропорции вполне соответствовали человеческим. На голове, из самой макушки, росли три толстых изогнутых рога, напоминавшие корявые сучья, – оружие, предназначенное для того, чтобы, выставив его вперед, нападать на врагов и мгновенно вспарывать им животы.
Лицо – почти как у человека, разве что челюсть невероятно массивная, а черты слишком крупные и грубые. Но было в нем и еще кое-что.
– Нет, – простонал Пьер. – Только не это.
Существо подняло ручищи, и мышцы на его плечах вздулись буграми. Можно было бы подумать, что его длинные, до этих самых плеч, волосы темно-ржавого оттенка – простое совпадение. Но лицо…
Нет, его черты даже отдаленно не напоминали женские, но при взгляде на него возникало ощущение, будто это какая-то злая карикатура на брата Джеммы (если бы у нее был уродливый брат-близнец, которого стеснялись и потому с детства держали на чердаке, подальше от посторонних глаз).
– Ее ДНК ведь попало в ба…
Договорить я не успел.
Монстр, который напал на меня в зловонной комнате, был приземистым, с покатыми плечами и, в силу устройства своего тела, двигался несколько скованно. То есть, действуя с определенной быстротой и ловкостью, я мог бы от него увернуться.
Но от этого существа спасения не было. Оно ринулось на нас с устрашающей скоростью, и в его движениях не чувствовалось ни намека на скованность или неуклюжесть.
Не успел я осознать, что происходит, как мощный удар отбросил Пьера далеко в темноту.
Теперь чудовище глядело то на меня, то на Молли, оценивая, кто из нас представляет бо́льшую опасность, и в итоге почему-то выбрало меня.
Его глаза выдавали ум и проницательность, каких в глазах Дилана и подавно не было. Не являясь человеком, существо тем не менее обладало таким же высоким интеллектом и мыслило, подобно нам. Этакая увеличенная, улучшенная и дополненная встроенным оружием человеческая копия из смертоносного отряда постапокалиптических уборщиков.
Гигант начал опускать голову, готовясь к атаке.
Пьер до сих пор не пошевелился и не издал ни звука. Угрозу в его лице на время – а может, и навсегда – чудовище ликвидировало, и теперь можно было приступать ко мне.
И тут Молли подскочила к нему и начала что есть силы бить его кулаками. На гиганта, хоть он и чувствовал удары, это не произвело никакого впечатления: он схватил Молли своей огромной лапищей и буквально зашвырнул ее в туннель.
– Уходи, – попросил я ее. – Просто уходи.
Молли кое-как поднялась на ноги. Она посмотрела мне в глаза.
– Давай же, – сказал я. – Выбирайся отсюда, Молл. Прошу тебя.
Она кивнула, сняла с шеи шнур и положила его на землю. Потом вцепилась в Пьера и попыталась его оттащить. Он двигался, но очень медленно. Молли не сдавалась. Я знал, что она доведет дело до конца. Такая уж она у нас – наша мамочка Молл.
Я повернулся к чудовищу как раз в тот момент, когда здоровенный кулак летел мне в лицо. Я как-то умудрился увернуться, и, вместо того чтобы расплющить мне голову, он скользнул по моему уху и частично задел затылок. Я вылетел в туннель и, ударившись о стену, рухнул на пол.
Однако гигант не спешил меня добивать.
Он стоял на прежнем месте и ждал. Оценивал ситуацию.
Я попробовал подняться, но ноги не слушались. В ушах звенело. Я снова попытался встать, и на сей раз мне это почти удалось, но второй кулак, угодивший с размаху мне в висок, снова повалил меня на землю.
Сознание почти покинуло меня.
Из-за оглушающего бряцанья в голове я едва слышал, что происходит вокруг. Картинка перед глазами двоилась и постепенно темнела. Казалось, вся боль, все страдания моего тела слились воедино, усилившись стократ.
А во мраке, позади нависшего надо мной чудовища, был кто-то еще. Такое же чудовище, ведь каждой твари по паре – именно так работает ковчег… А потом их будет больше, намного больше.
Целая армия вырвется на свободу. И наступит конец света.
Безжалостный пинок, хруст грудной клетки – и я снова врезался в стену. Свет померк, в сознание хлынули тени, спутывая мысли и разбивая непрерывную реальность на разрозненные кадры.
Я знал, что поступил правильно, оставшись один на один с чудовищем. И не только потому, что это давало Молли с Пьером хоть какой-то шанс на спасение. Просто я слишком долго убегал от всего, что могло причинить мне боль. Пусть эта попытка и была
