произошло более полное, чем когда-либо до того. Одним из результатов этого сближения была деятельность вавилонского жреца Бероса, написавшего на греческом языке объемистое сочинение об истории своей родной страны. Не последнее место в нем занимали астрологические наблюдения и приметы, вся эта таинственная мудрость, накоплявшаяся в глиняных библиотеках вавилонских царей за несколько тысячелетий… Откровения Бероса глубоко взволновали весь греческий мир. Сам жрец получил приглашение переселиться в благодатный Кос. Здесь, по-видимому, произошло то соединение восточного оккультизма с греческой наукой, плодом которого была научная греческая астрология.
Действительно, хотя мы и не знаем, много ли было нового для греков в астрономической науке Бероса и халдеев, но одна мысль была во всяком случае новостью для них: божественные планеты своим положением предвещают человеку будущее. За эту мысль одна часть греческих астрономов жадно ухватилась; другая, правда, отнеслась к ней очень скептически. В астрономии произошёл раскол. Примкнувшая к халдейской мудрости группа, естественно, держалась и впоследствии своих учителей и присвоила себе даже их имя; отсюда – нарицательное chaldaei как обозначение греческих астрологов, начиная с III в. до Р. X., нарицательное.
VI. Прошу читателя представить себе рулетку – вообще похожую на ту, которая употребляется для известной всем азартной игры. Только шариков в этой рулетке будет, вместо одного, целых семь. Затем, диск рулетки, по которому катятся шарики, разделен на двенадцать равных отделений, каждое из которых снабжено особою надписью, имеющею отношение к жизни человека, – «родители», «брак», «прибыль» и т. д. Равным образом и обод разбит на двенадцать отделений, с фантастическими знаками в каждом из них: водолеем, львом, скорпионом и т. д. Желающий узнать свою судьбу приводит рулетку в движение. Это движение двойное: двенадцать отделений диска быстро меняют свое положение относительно двенадцати отделений обода, но и семь шариков точно так же меняют свое положение по отношению к тем и другим. Такова, во всей своей простоте, основная схема греческой астрологии: читатель, конечно, догадался, что в небесной рулетке семи шарикам соответствуют семь планет с их семью отчасти действительными, отчасти символическими цветами; равным образом ободу с его двенадцатью фантастическими знаками – зодиак. Что касается диска, то это – «двенадцатидомный» круг человеческой жизни, представляющий из себя произвольный, но необходимый вымысел астрологов. Имена планет и знаков зодиака, движение тех и других – все это было обнаружено и вычислено научной астрономией отчасти древних вавилонян, отчасти же и греков, которые именно в нашу эпоху находились в зените своей научной славы. Все это перешло из астрономии в научную лабораторию астрологии; но затем астрология благодарит астрономию за оказанную ей помощь и просит её в дальнейшее не вмешиваться: с этим дальнейшим она рассчитывает справиться сама при содействии мифологии и мистической математики пифагоровой традиции. Действительно, теперь предстояло главное: на нерушимом основании догмата всемирной симпатии построить систему влияний небесных светил на людские дела. Влиять могли они только – это было ясно – сообразно со своими собственными качествами, которые надлежало таким образом определить.
Нетрудно понять, что для строго научной системы влияний нужно было установить, во-первых, их качественную, во-вторых, их количественную сторону; раз обе эти стороны для каждой звезды определены – остальное будет делом комбинации, метод которой может быть уже вполне рациональным. Именно этой рациональности комбинационного метода астрология была обязана тем обаянием, которое окружало её в глазах даже рассудительных людей; пораженные красивой стройностью астрологических диаграмм, безошибочностью и определённостью астрологических вычислений, они склонны были забывать о произвольности самых элементов этих диаграмм и вычислений – тем более что для них он был освящен глубокой древностью…
VII. Говоря о качествах небесных светил, можно было понимать это слово либо в общем, либо в индивидуальном значении. С первой точки зрения нужно было условиться только в том, какие звёзды считать благодетельными и какие вредными, со второй – дифференцировать общее понятие пользы или вреда в смысле сообщения человеку того или другого физического или душевного преимущества или изъяна. Безусловно необходимо было только первое различение, без которого астрология теряла всякий смысл. Солнце и Юпитер были безусловно благодетельными, Марс и Сатурн – безусловно вредными планетами, Венера и Луна были благодетельны, только в более слабой степени; что касается Меркурия, то это – планета изменчивая, легко сама подпадающая влиянию тех, в обществе которых она находится.
Откуда же эта странная и на первый взгляд произвольная теория? Разумные основания заключаются в следующем. Во-первьгх, в действительных качествах наблюдаемых светил. Так, относительно благодетельности Солнца, источника всякой жизни, никаких сомнений быть не могло; Юпитер внушал любовь и уважение к себе своим мягким, полным, слегка розовым, по мнению древних, блеском, равно как и царственной величавостью своего плавного течения. Наоборот, Марс с его багровым сиянием наводил страх на людей, а его порывистые движения по зодиаку изобличали в нем страстный, гневный характер; точно так же и желтое око Сатурна сулило людям недоброе, а его старческая медленность заставляла предполагать в нем степенного и осторожного, но не участливого бога.
Во-вторых, были и соображения чисто физического характера, хотя вероятно, что они явились лишь позднее, ради якобы научного обоснования уже получившей распространение теории. Сюда относятся стихийные принципы Аристотеля – жара и холод, сушь и влага. Солнце – источник жары, земля – влаги; жар, умеряемый влагой, рождает жизнь. На этом шатком основании покоится теория планетных влияний, освящённая великим именем Птолемея. Сатурн, будучи далёк и от Земли, и от Солнца, – холоден и сух, а потому вреден; Марс, вследствие близости к Солнцу, жарок и сух, а потому тоже вреден; Юпитер тёпел и влажен, и потому благодетелен; то же относится и к Венере; само Солнце жарко, но его жара умеряется влагой, получаемой от Земли; Луна холодна и влажна, Меркурий неуловим. Нечего настаивать на изъянах и непоследовательностях этой теории – они вполне естественны в веровании, стремящемся принять вид науки.
Количественное различение планет имеет своим основанием их относительную силу или слабость; сила и слабость определяются – тут мы ещё более углубляемся в область абсурда – либо полом планеты, либо её положением. С точки зрения пола планеты распадаются на мужские (Солнце, Юпитер, Марс, Сатурн) и женские (Луна и Венера). Что касается Меркурия-Гермеса, то он разыгрывает роль Гермафродита, являясь мужчиной среди мужских и женщиной среди женских планет. Положение планеты в значительной степени определяется занимаемым ею в зодиаке местом, но в известных отношениях оно от него независимо. Так, прежде всего, планеты распадаются на две секты: дневную, под главенством Солнца, и ночную, под главенством Луны; члены дневной секты бывают сильнее днём, чем ночью; члены ночной – наоборот. Затем: мужские планеты как бы теряют свой пол на западном небосклоне вечером, заходя после солнца; женские теряют его на восточном при требуемых симметрией условиях. Затем предполагается, что (кажущаяся) регрессия неблагоприятно действует на планеты, причём благодетельные в значительной мере теряют свои благотворные качества, относительно же злых традиция двоится: по иным, они равным образом слабеют в своей гибельной энергии; по иным, вынужденное отступление их раздражает, так что они ещё более прежнего свирепствуют. Но довольно об этом; обратимся к зодиаку, которому пришлось ещё в большей степени испытать на себе силу бесстрашной перед абсурдом фантазии астрологов.
Мы вряд ли ошибёмся, усмотрев влияние нивелирующей систематичности стоицизма в странной попытке астрологов распространить также и на знаки зодиака качественные различия планет; при этом та небольшая доля разумности, которую можно было признать за характеристикой планет, пропала окончательно. Мы ещё можем вдуматься в теорию, согласно которой Марс, воссияв при рождении мальчика, вдохновляет его пылкостью и отвагою, а Венера вливает в девочку чары обольстительной красоты и т. д. Но представим себе кого-нибудь, задавшегося целью проследить такие же воздействия на человека, например, Рака или Скорпиона, Тельца или Козерога! И все же астрологическая фантазия, последовательная до самоотвержения, и перед этим абсурдом не отступила; приведем ради пробы прогноз для рождающихся под знаком Овна. Они будут иметь успех, если займутся обработкой шерсти – причина ясна; они нередко будут заливаемы волнами бедствия – так ведь и того златорунного барана заливали воды Геллеспонта[5]; они будут людьми робкими и недалёкими, но в то же время
