Никола направился в штаб полка, обосновавшийся с одной из рот в охотничьей вилле какого-то словацкого министра из правительства Тисо[29]. Вилла походила на небольшой старинный замок на высоком каменном фундаменте с двумя башнями по краям.
На просторном резном крыльце Никола увидел Олю, возившуюся с одним из отводов антенны, поднятой над высокой башней. Узнав комбата, девушка со всех ног бросилась вниз, порывисто сжала его локти и с силой прильнула щекой к груди офицера. Потом, схватив его за руку, потащила к крыльцу. А правда, было трудно, правда, их не хотели отпустить? Они с Верой просто извелись ожидаючи. Ей, Оле, так и не удалось еще поговорить с Максимом: то бои, то марши. А сейчас опять куда-то вызвали.
— Как Вера? — с трудом прервал он поток Олиных фраз.
— Сама сейчас расскажет, услышишь… — и вдруг запнулась.
— Тут она?
— Тут, тут, только знаешь у нее… — Оля опять запнулась, не зная, как объяснить, — Забруцкий у нее.
— Чего ему нужно еще? — закипая, сжал кулаки Никола.
— Нет, не буду, пусть сама расскажет.
У Николы так и защемило сердце. В чем дело наконец? Оля провела его наверх и, указав на нужную дверь, остановилась.
— Я не пойду, не хочу вам мешать.
С смешанным чувством раздражения и недоумения Никола открыл дверь и в тот же миг остолбенел у порога.
Ни Вера, ни Забруцкий даже не обернулись. Он взял ее под локти, видно, собираясь притянуть к себе. Она, откинувшись, противилась его поползновению. Впрочем, полковник, наверное, расслышал едва различимый скрип двери и, не глядя на вошедшего, высвободил одну из рук и махнул ею по-за спиною.
Николу как обожгло. Задохнувшись, он лишился всяких сил и не мог вымолвить хоть слово.
А Вера, отступив, между тем, от Забруцкого, сказала ему решительно и твердо:
— Нет, нет!
— Но почему? — упорствовал полковник. — Вам же лучше. Знаю, лучше. Вы привыкнете ко мне и тогда…
Никола шагнул за порог и громко прикрыл за собою дверь. Не успел он произнести и слова, как Вера бросилась к нему с громким и радостным криком:
— Никола! Ника, ты! — и не стесняясь Забруцкого, притянула к себе Думбадзе и горячей щекой с силой прижалась к его обмерзшему небритому лицу.
В душу Николы прокралось вдруг недоверие и подозрение. Что за встреча? Что за объяснения? Зачем она подпускает к себе этого паука-сластолюбца? Огонь, запылавший в сердце, застилал все, лишал возможности верно видеть и соображать. Зачем?!! Но порывистость Веры, ее горячая ласка, ее дыхание как-то непроизвольно смирили его гнев, и офицер сдержался. Ей он все простит, все, все. Но ему… ему ни в коем случае.
Осторожно отстранив Веру, он сделал еще шаг и подчеркнуто официально сказал Забруцкому:
— Товарищ полковник, только что звонил комдив, и вам приказано прибыть в штаб. Прибыть немедленно! — добавил он, глядя ему в глаза.
— Что, сам генерал? Вот как!.. — с виноватинкой в голосе зачастил Забруцкий. — Что ж, придется… — он беспомощно и обиженно заметался по комнате в поисках бекеши, папахи, рукавиц.
— До свидания, Вера, — сказал он тихо и сдержанно.
— Прощайте, товарищ полковник, не обижайтесь. Поверьте, этим планам никогда не осуществиться.
И не обращая больше внимания на Забруцкого, она потащила Николу в комнату, стала торопливо снимать с него перчатки, шапку, расстегивать ремень на полушубке. А растерянный и сбитый с толку всем происшедшим, он неумело помогал ей стягивать с себя полушубок.
Забруцкий завистливо и зло поглядел на обоих, крякнул с досады и, громко топая, пошел к двери.
Не смея заикнуться о случившемся, Никола осознал наконец свою вину и с минуту метался по комнате, растерянный и нахмуренный. Что же теперь делать? Может, догнать Забруцкого и объясниться сейчас же? Ну его к черту, пусть летит! Лучше доложить все Жарову. Комбат схватил полушубок, быстро оделся и, ничего толком не объяснив Вере, помчался к командиру полка. Лишь у порога он мирно сказал Высоцкой:
— Погоди, я быстро вернусь…
— Что случилось? — всполошилась Вера. — Что ты затеял?
— Слово даю, головы не потеряю. Обожди.
Он оставил ее в недоумении.
Вера кликнула Олю и все пересказала подруге.
— Зря отпустила, — расстроилась и Оля. — Ты же знаешь, какой он динамитный.
Пришлось обоим отправиться на розыски. Но едва они спустились с крыльца, как их громко окликнул смеющийся Никола. Он стоял наверху и торопил их обратно.
— Куда вы помчались?
— Куда, — усмехнулась Вера, — за тобою. Оля говорит, ты такой динамитный… Вот и боялись взорвешься.
— Эх, вы, сороки пуганые, — ласково засмеялся он, протягивая им руки. — У нас как: шашлык едим — горит, девушек ласкаем — тоже горит, танки бьем — совсем хорошо горит.
— Ладно, ладно, расхваливать свой темперамент, — не сердясь, упрекнула Вера. — Меня сегодня совсем заморозил.
— А станем думать, — не возражая ей, продолжал Думбадзе, — мороз по коже…
— Полковник всех нас приглашает обедать, прошу, — взял он обеих за руки.
— Забруцкий? Ни за что! — рассердилась Вера, настойчиво высвободив свою руку.
— Дался вам этот Забруцкий, — с досадой отмахнулся Думбадзе. — Мало у нас других полковников…
Выскочив за несколько минут до этого от Веры, Никола бросился к Жарову. Его штаб размещался в первом этаже виллы. Командир полка, только что возвратившийся из подразделений, сразу же потащил комбата в одну из соседних комнат, где уже накрыт стол. Там оказался Березин, а также и Самохин с Румянцевым. Но Думбадзе взмолился обождать и выслушать его сейчас же, так как дело не терпит никаких отлагательств. Вняв его мольбам, Андрей выслушал комбата, еще никак не понимая, чем же в конце концов он взволнован. Вера и Забруцкий? Ерунда. Ах, не в том дело. В чем же тогда? Что, комдив не вызывал Забруцкого, а Никола все выдумал? Ах, Отелло несчастный! С ума сошел.
— Ты знаешь, — загорячился Жаров, — Виногоров не терпит мальчишеских выходок и со стороны командира взвода. А ты что сгородил, чучело ревнивое?
Комбат молчал, потупив голову. «В самом деле чучело Отелло», — честил он самого себя. Жаров задумался и тоже молчал. Каждый из них слышал дыхание другого.
— Ладно, будь что будет, — заговорил, наконец, Андрей. — Возьму все на себя. Скажем, напутали, и генерал побушует, а поймет. Только смотри мне, горе-Отелло, станешь дурить — отберу
