— Ну, вижу…
— Смотри на сучок внизу, — и Тарас, приложившись, сразу выстрелил. Сук обломился, оставив небольшой выступ. — Сможешь?
— Давай, испробую, — и протянула руку. Целилась старательно и долго. А раздался выстрел, и остаток сучка свалился на снег.
— Ох, молодец! Умеешь. Дайко-сь я тебя поцелую за это, — и наклонившись, Голев звонко чмокнул ее в щеку, так что женщина засмущалась, раскрасневшись.
— Что за хитрый старик, — засмеялся Соколов, — всех обошел. Захотелось поцеловаться — вот и придумал испытание. Хитер!
— Да перестань ты, балагур, — упрашивал Тарас, тоже невольно смущаясь под добродушные смешки солдат.
— Нет, теперь и я испытание сделаю, — разбаловался Глеб. Можно, — обратился он к словачке.
— Да ну, вас! — шутливо отмахнулась рукою женщина.
С севера незаметно выползла снежная туча.
Осматривая в бинокль горный рельеф, Голев все выспрашивал у Янчиной, только что заявившей, что хорошо знает Карпаты:
— А на Герлаховке была?
— Была.
— А там? — вытянул он руку в сторону фешенебельных санаториев, раскинувшихся позади внизу.
— Там ни, вратник и на порог не пустит.
— А Морское око бачила?
— Не раз бачила, — улыбнулась Мария и стала рассказывать о высокогорных татранских озерах. Когда нет льда, в их зеркальной поверхности отражаются высокие пики и синее небо. Среди этих озер Морское око — самое удивительное и красивое. В зеркальную поверхность его синих вод смотрятся скалистые вершины. Снежные поля горных склонов резко контрастируют с темною зеленью хвои, окаймляющей озеро, как рамкой. Сразу после заката, когда горные вершины еще залиты пурпурными лучами солнца, уже спустившегося за горизонт, озеро становится не синим, а багряно-красным. Это от крови, говорит Мария.
— Как от крови? — заинтересовался Голев.
— А так Бог сливает туда всю кровь бедняков, выпитую за день богачами.
— Ишь, как придумано! — удивился бронебойщик.
Начался спуск. Опять отвесные скалы, потом глубокие снега, крутые обледенелые нагорья.
— Смотрите, смотрите! — вскинув руку, вдруг вскрикнул Зубец, — смотрите же!
Могучие татранские хребты выше туч взметнули к небу свои каменные скалы, и одна из них выше и отвеснее всех. А на самом верху ее отчетливо виден вытесанный на сером камне родной образ.
— Смотрите, Ленин! — так и застыл с вытянутой рукой разведчик.
Остановившись, Самохин с изумлением вглядывался вверх, откуда на бойцов словно живой смотрел сам Ленин. С холодных каменных скал неожиданно повеяло чем-то родным и близким и по всему телу прошел горячий живительный ток. Еще вчера, провожая отряд в горы, замполит напомнил Леону про Поронин. Это местечко неподалеку от Закопане, где незадолго до революции некоторое время жил и работал Ленин. «Не забудь, своди туда бойцов», — наказывал замполит. Как можно забыть об этом! Выбив противника из ленинских мест, они завтра же осмотрят Поронин. А сегодня Ильич их сам встречает и с гордостью смотрит на них, что живут и воюют под знаменами его великой партии.
Леона охватило раздумье. Чьи руки высекли тут родной образ? Чье искусство и чье мужество запечатлено на камне? Сделал ли это безвестный словацкий партизан или польский гураль?
— Его за сто верст видно, — с гордостью произнесла Мария. — И кругом не мало скал, где вырублено его имя: оно тут у каждого в сердце! — и вместе с бойцами долго всматривалась в дорогой образ, навеки высеченный в камне.
За лесом пошли татранские хребты, изрезанные ущельями. Партизанка вывела отряд к узкому каньону. Дунаец сдавлен здесь отвесными скалами и ревет и бушует, как дикий зверь, только что пойманный и заключенный в клетку. Люди перестали слышать друг друга. В ряде мест ущелье несколько расширяется. Воды бешеного Дунайца источили скалы и превратили их в изваяния каких-то птиц и великанов, в башни и замки самых причудливых очертаний. Но бойцы ничего не замечали. Оглядываясь назад, они дотемна видели, как им вслед смотрел Ленин.
2С выходом в долину быстро сгустились сумерки, и к ночи Мария вывела отряд прямо к немецкой заставе на краковском шоссе, которое предстояло перерезать. На южной окраине польской деревеньки одинокий домик. Рядом шлагбаум. Разведчики Якорева без шума сняли часового. Скрученный прямо в тулупе, он с платком во рту оставлен тут же в кювете. К домику! Дверь не заперта. Максим рывком открыл ее и с группой разведчиков проник за порог. Никого. Слабо мерцает керосиновая лампа. Лишь в соседней комнате, безмятежно раскинувшись на польских пуховиках и укрывшись такими же сверху, спят трое.
— Ауфштеен! — негромко скомандовал командир.
Где там! Хоть из пушки пали! В такие минуты солдата охватывает озорство.
— Ваше благородие, извольте вставать, — и Зубец тронул за плечо толстого немца, — нам, право, некогда.
Толстяк вздрогнул, и его выпученные глаза безумно уставились на синеглазого паренька с автоматом. На одних локтях, не переворачиваясь на живот, он пополз к стене и сразу придавил второго.
— Вот видите, и его перепугали! — закачал головой разведчик.
Еще минута, и все трое в белых подштанниках и длинных до колен рубахах стоят у кроватей. Челюсти у них не попадают зуб на зуб.
— Живые привидения! — не сдерживаясь, захохотали разведчики.
В Закопане полк. Один из его батальонов уже в пути на новый рубеж. Его роты с артиллерией пройдут примерно через час. Второй батальон пойдет следом, а третьему приказано держать горные проходы еще несколько суток.
План действий готов сам собою. Максима, который чисто говорит по-немецки, Леон поставил на пост у шлагбаума, а вдоль шоссе организовал несколько сильных засад автоматчиков с гранатами.
Вскоре и первая машина «оппель-капитан» сердито засигнализировала у закрытого шлагбаума. Максим нехотя махнул рукой в сторону заставы и что-то пробормотал по-немецки. Дверца раскрылась, и юркий офицер заспешил к домику. Едва он скрылся, как машину окружили разведчики. В ней еще трое автоматчиков. Офицер из штаба немецкого полка с папкой документов. «Оппеля» отогнали в сторону.
Не прошло и несколько минут — сразу три грузовых машины. Этих окружили одновременно и тоже взяли без выстрела. Из кузова каждой машины вылезли сонные немцы, похожие на живых кукол из детского театра: так неестественны их движения и действия. Одна из машин с разным саперным имуществом, а две других с противотанковыми и противопехотными минами. Командир саперного взвода, низкий одутловатый гитлеровец, дрожит с перепугу. Не успели задать ему и одного вопроса, как он начал рассказывать все сам. Они ехали подготовить к минированию назначенные участки дороги. За
