— Пойдем, — ласково произнес Аррис, отстранив и заботливо вытирая мое залитое слезами лицо. — Тебе надо привести себя в порядок и отдохнуть, Тери.
Я вяло кивнула, безучастная ко всему. Хорошо, что все на занятиях сейчас, и надеюсь, меня никто не увидит. Не хочется объясняться. Вообще никого не хочу видеть, даже друзей. Слишком… больно. А ведь расспросы точно начнутся. Мне сначала надо пережить это одной. И я послушно вышла за Аррисом из кабинета декана.
Не помню, как мы покинули Академию, — только оказавшись на улице, я с легким недоумением огляделась, не понимая, почему мы здесь. Ведь общежитие там, внутри… Но вопрос так и остался невысказанным. Мне было совершенно все равно, куда мы идем и зачем. Я просто передвигала ноги, глядя вперед, в голове царила пустота, а в душе — мертвый холод. Аррис заботливо обнимал, не нарушая тишину, за что я была ему безмерно благодарна. Боюсь, скажи он хоть что-то, я бы пошла на новый виток слезоразлития. Хотя казалось, что все выплакала у него на груди. Нервы натянулись и тихонько звенели, и успокоительное не помешало бы. Двойная доза. И снотворное, пожалуй.
Мы куда-то шли по дорожке, я скользила безучастным взглядом по сторонам, и только когда впереди показался знакомый дом, чуть замедлила шаг.
— Тебе лучше побыть у меня сейчас, Тери, — мягко произнес Аррис, поднимаясь на крыльцо и открывая дверь. — Не волнуйся, я прикрыл нас отводом глаз, твоя репутация не пострадает.
— Я же твоя невеста, — медленно выговорила я, послушно поднявшись следом. — Имеешь полное право приглашать к себе… Или уже нет?
— Ну что за глупости, конечно, да, — почему-то сердито ответил он, и я ахнуть не успела, как оказалась у него на руках. — Потом поговорим, когда ты в себя придешь, — решительно пресек он все разговоры.
Я покорно замолчала, прикрыв глаза и прислонившись к его плечу. Такому надежному и твердому. Да, в самом деле, сейчас я точно не способна ни к каким обсуждениям. Меня понесли куда-то наверх, занесли в уютную комнату в светло-голубых тонах и аккуратно уложили на кровать, прямо на покрывало. Сняли туфельки, поправили подушку и строго наказали:
— Не вставай. Я сейчас.
После чего Аррис вышел, оставив меня одну. Я неторопливо обвела взглядом помещение. Светлые, с серебристым рисунком обои, легкий тюль на окне, не слишком широкая кровать со стеганым покрывалом. В углу — зеркало, под ним столик. Напротив кровати — небольшой камин. Приятная комната, но — безликая. Подозреваю, для редких гостей. Тихо вздохнув, снова прикрыла глаза. Аррис вернулся довольно быстро, с подносом и сложенным клетчатым пледом под мышкой.
— Ну-ка, держи. — Он опустился на кровать рядом и вручил мне высокий стакан с прозрачной жидкостью. — Выпей все.
Я приподнялась и послушно выпила до капли. Вкус у жидкости был приятный, чуть сладковатый, с легким освежающим эффектом. Потом Аррис забрал стакан и заботливо накрыл меня пледом, укутав, как ребенка.
— Отдыхай, — ласково шепнул он и, наклонившись, коснулся губами лба. — Обещаю, я выясню, что произошло с твоими родителями. Ты только не влипни тут ни во что больше, ладно? — Аррис выпрямился и внимательно посмотрел на меня. — Как почувствуешь себя лучше, просто выйди и захлопни дверь, защита сработает.
— Хорошо, — послушно пробормотала я, а веки вдруг налились свинцом, отяжелели, и сон мягкой подушкой прижал к покрывалу.
Думалось с трудом, я моргнула и повернулась на бок, свернувшись калачиком и натянув пушистый, ужасно уютный плед до самого носа.
— Вот и умница. — Аррис нежно улыбнулся, погладил по голове и поднялся. — И помни, я всегда рядом, Тери. — Его голос доносился уже словно издалека, я стремительно уплывала в спасительную бархатную темноту целительного сна.
Последним внятным воспоминанием было ощущение чего-то пушистого и мягкого, которое аккуратно подложили мне под бочок. И шершавый язык, лизнувший в нос. И я отключилась.
Проснулась, когда в окно уже падали косые лучи заходящего солнца, окрашивая комнату в оранжево-розовые тона. Рядом со мной тихонько сопела и дергала во сне ухом… Кроля. Губы невольно тронула улыбка: Аррис принес перед тем, как уйти. На душе воцарилось умиротворение, хотя грусть и тоска никуда не делись. Но по крайней мере, плакать уже не хотелось. Пора возвращаться в общежитие, Иртея, наверное, там с ума сходит, да и остальные беспокоятся, куда я пропала. Прерывисто вздохнув, потянулась и поднялась, выпутавшись из теплого кокона. Кроля тоже пошевелилась, зевнула и открыла глаза.
— Привет! — Я потрепала ее за ушком. — Ну что, возвращаемся?
На тумбочке лежал сложенный листок, я взяла записку и развернула. «Меня не будет несколько дней, Тери. Будь осторожна, возможно, кто-то снова попытается добраться до тебя. Из Академии не выходи одна, очень прошу. Целую, твой Аррис». В груди потеплело от подписи, и я снова улыбнулась, прижав к груди записку. Хорошо, буду послушной девочкой и дождусь его возвращения. Дело принимает слишком серьезный оборот…
Сграбастав Кролю, я спустилась вниз и вышла из дома, направившись обратно к Академии. Грусть никуда не делась, но пока еще не до конца верилось, что… родителей больше нет. Я же буквально вот несколько дней назад с ними разговаривала, смеялась, мы строили планы. Грудь сжало от тоски, но уже не так штормило, эмоции не грозили накрыть с головой. Так, лишь слегка уголки глаз увлажнились. По пути от дома Арриса я решила завернуть в столовую, подкрепиться — организм напомнил, что его надо хотя бы изредка кормить. Особенно после таких всплесков. Да и время ужина приближается.
А в столовой за дальним столиком уже устроилась вся честная компания, и при моем появлении на лице Иртеи сменилась целая гамма эмоций, от радости до возмущения.
— Тери! Что случилось, ты где пропадаешь?! — начала было она, но осеклась, внимательно вглядевшись. — У тебя глаза красные, — констатировала она факт. — Ты… плакала?
Я обвела взглядом притихших друзей, глубоко вздохнула. Все равно придется признаваться.
— На моих родителей напали по дороге домой, — тихо ответила, опустившись на свободный стул и поставив перед собой поднос с едой. — И… их убили.
За столиком воцарилась звенящая тишина, друзья оторопело уставились на меня, не решаясь ничего сказать. Да и что тут скажешь-то? Иртея отмерла первая, нерешительно коснувшись моей руки.
