В последнее время я использую кетоконазол. Он, похоже, работает лучше клотримазола. Беда в том, что с таким толстым слоем на коже под дневным солнцем я потею. И, кажется, от меня пахнет.
Тут вблизи надо всем главенствует биокупол, и каждый житель Роузуотера ежечасно поглядывает на него, словно верит, что он отведет беду. Я смотрю на модель станции. Команда ученых наконец выяснила, как использовать электричество из ганглиев Полыни, чтобы обеспечить город электроэнергией. Еще неделю назад воздух здесь трещал от грохота бензиновых и дизельных генераторов. То и дело случались драки, когда кто-то обнаруживал, что соседи воруют у него электричество с помощью удлинительных кабелей.
До сегодняшнего дня вокруг Северного и Южного ганглиев преобладала сложная система ограждений и предупредительных знаков. Оба ганглия окружены черной каймой – обуглившейся плотью мертвецов. Животные и птицы чувствуют, что лучше туда не соваться, а людям, хоть мы и на верхушке пищевой цепочки, не хватает мозгов, чтобы обходить эти места.
Никто не смог объяснить, зачем Полыни было оставлять на открытом воздухе два столба из нервной ткани. Одни говорят, что с их помощью она транслирует мысли, другие – что собирает мысли людей. В О45 поговаривают, что они служат органами чувств и оружием. Я лично думаю, что Полынь хочет, чтобы мы использовали электричество так, как делаем сейчас. Она на самом деле не такая зловредная, как люди, но ее нужно узнать, чтобы это понять.
Я помню пьяную ночь, когда пытался установить соединение с Южным ганглием, чтобы попробовать найти Ойин Да, или Энтони, или хоть кого-нибудь с той стороны биокупола. Людей я не услышал, но в потоке мыслей были сущности, состоявшие из электричества, дружелюбные элементали. По-моему, они были разумными, но мы не понимали друг друга. У них не было физической формы, но они переформировали свои заряды, чтобы сымитировать мое тело. Восемь из них кружили и резвились вокруг меня. Они передавали образы, которые я не понимал, хотя периодически среди них попадался астероид или космическая станция и лунный пейзаж, покрытый бесчисленными машинами и механическими бабочками, порхающими с одной на другую, собирая и перенося информационную пыльцу. Из мыслей Полыни я не понял ничего. Ее природа была слишком чуждой без перевода Энтони.
Ученые используют Инвертор Окампо, и внезапно мы подключаемся к государственной энергосистеме. Нужное напряжение, нужная частота. Из постоянного тока в переменный. Ганглий по-прежнему невиден, но никто не подойдет к нему без разрешения, потому что вокруг ведется строительство и выставлена охрана.
Кааро… Кааро… дифтонги. Задействуй язык.
Я смотрю на слоняющихся вокруг людей. Они скоро получат первые счета за электричество, потому что, эй, Инверторы Окампо – штука недешевая.
Предполагаемая численность населения – три миллиона. Приезжаешь ты за исцелением, а вот зачем остаешься? Что объединяет жителей Роузуотера? Я и у себя спрашиваю. Мне приказано находиться здесь, я приписан к этому месту, но эмоционально привязан к нему, как к дому. Я лагосец. Я не скучаю по Лагосу, но я родом оттуда. В какой-то момент, между 2055 годом и этим днем, оборвалась связь с домашним образованием.
Задействуй…
Действуй.
Детонатор. Проверь детонатор.
Я выпрямляюсь. Это отчетливая, недвусмысленная мысль какого-то человека в толпе. Черт, да это террорист-смертник. Я смотрю на время. Мой водитель еще не подъехал. Ненавижу смертников. У них в башках всегда куча невнятной демагогии, ошибочных умозаключений и непреклонной, мать ее, решимости. Сразу после активации детонатора добавляется немного сожаления, но все равно. Ненавижу гребаных смертников. Быстро прикидываю, нельзя ли просто уйти, проигнорировать его и изменить место встречи, но знаю, что это не сработает. Мой имплантат позволяет следить за мной, сообщая им, где я был. Представляю себе этот отчет о том, что я был здесь за несколько минут до того, как какой-то фанатик подорвался на С4.
Да где же ты, дерьма кусок?
Я еще и без оружия. Отлично, Кааро!
Где ты, сука?..
Сложно делать это с открытыми глазами, визуально сканируя толпу, но рисковать нельзя.
Нашел. На нем защитная каска и агбада [36], и он пробирается к сцене. Хочет максимального кровопролития. Я не могу остановить его отсюда, но звоню диспетчеру.
– Идентификация?
Я называю номер.
– Ситуация?
Не могу вспомнить код.
– Здесь смертник, в жилете.
– Мне нужен…
– Да, код. Я его не помню, но если вы сейчас ничего не сделаете, погибнет куча людей, – говорю я настойчивым шепотом. А тем временем слышу, как в голове поехавшего террориста-смертника бурлят пламенные речи.
– Я на вашей позиции.
– Птичка есть?
– Подтверждаю. Локализуйте.
– Синяя каска, серая хлопковая ткань.
– Цель зафиксирована. Три секунды до нейтрализации.
– Вас понял, диспетчер. Конец связи.
Не проходит и трех секунд. Я даже руку опустить не успеваю, как дрон стреляет высокоскоростным, высокоэффективным клейким шаром. Ударная волна подбрасывает большинство людей вокруг моего смертника в воздух, словно мелкий мусор. В центре – бурая застывшая масса, как замерзший всплеск воды. Четверо, включая террориста, пойманы в ловушке, изолированы, не могут пошевелиться. Я заворожен. Никогда еще такого не видел, только прослушал инструктаж.
Все участники церемонии удирают со сцены, люди разбегаются сломя голову. Кроме меня. Я иду в обратном направлении, к адгезивной ловушке. Мысли оттуда не проникают, возможно, потому, что даже ксеноформы не способны там выжить.
Прибывает моя машина.
Она за рулем. Она улыбается, подъезжая. Она помнит то, что помню я.
Кааро… Кааро… дифтонги. Задействуй язык.
Вот так?
Ммм.
Глава девятнадцатая. Роузуотер: 2066
– Где ты был? – спрашивает Аминат.
Сначала я не отвечаю. Открываю дверь квартиры и впускаю ее. Она дрожит, но, от злости, холода или горя, я пока не знаю.
– Делал кое-что по работе, – отвечаю я. Подвожу ее к дивану.
– Я звоню, звоню.
– Мне пришлось забыть про телефон. Я ездил в Лагос, – говорю я. – Чего тебе налить?
– Я думала… мы с тобой…
– Я был занят, Аминат. Успокойся.
– Не говори мне успокоиться, – она выстреливает каждое слово, каждая согласная хрустит – так она разгневана.
– Я знаю, что ты расстроена, но со мной в последние дни происходят странные вещи, и мне нужно выпить. Будешь? – Она одета в топ без рукавов, но даже оттуда, где я стою, видно, что кожа покрыта мурашками. Я наливаю нам обоим «Джека Дэниэлса», потому что… ну, это то, чего хотелось бы мне, а она ни черта не говорит. Стакан она берет,
