Я сделал степень роевой интеграции Двухпалатников подвижной, давая межузловым связям возможность сужаться или расширяться в зависимости от конкретных нужд – но принимаются ли эти решения по ограничению скорости самими узлами или чем-то более всеохватывающим, в общем-то не до конца ясно. Если хотите взглянуть на последствия полной когнитивной интеграции, то я хочу указать на (по-видимому) кататонический Разум Мокши Дхармического альянса [358].
Тем не менее как бы ни соединялся рой – какова бы ни была степень слияния сознания, – это в любом случае религиозный опыт. В буквальном смысле.
Мы знаем, что такое религиозный экстаз: выдающийся сбой, глюк в той части мозга, которая следит, где кончается тело и начинается все остальное [359]. Когда эта граница распадается, то разум ощущает себя так, будто он связан со всем на свете, он буквально чувствует себя единым со вселенной. Это, конечно, иллюзия. Трансцендентность – это опыт, а не озарение. Но Двухпалатники чувствует вознесение и экстаз не поэтому.
Религиозный экстаз – это неизбежный побочный эффект принадлежности к рою. Слияние сенсорных систем, соединение разумов – такие связи на самом деле размывают границы между телами. Духовный экстаз Двухпалатников такая же иллюзия, как измеритель диапазона частот. Но чувства при этом все равно замечательные. Монахи кричат, когда связываются для решения проблем. От открытий они получают приход, по интенсивности ощущений граничащий с оргазмом. Если бы исходники получали такое вознаграждение за научную деятельность, то никакие деньги и должности в университетах им были бы не нужны.
Правда, у побочных эффектов есть уже свои побочные эффекты. Активация нейросхем, связанных с религиозным экстазом, вызывает глоссолалию даже в мозгах исходников [360][361]. Принимая во внимание модификации, которыми Двухпалатники усилили трансцендентность [362][363], периодические приступы говорения на незнакомых языках просто неизбежны. Брюксу повезло, что рой хотя бы бормотал, а не кричал все время.
Оглядываясь назад, я могу сказать, что описание Двухпалатников как религиозного ордена вводит в некоторое заблуждение: те части мозга, которые они разогнали, просто перекрываются с частями, запускающимися во время религиозных нейроповеденческих процессов, поэтому проявления у них одинаковые. Имеет ли такое сильное значение эта разница, остается судить читателю.
Бог и цифровая вселеннаяИдея Бога как вируса работает только в том случае, если вы купились на активно развивающуюся область цифровой физики [364]. Большинство из вас, скорее всего, знают, что это такое: совокупность теорий, в основе которых лежит предположение, что вселенная в своей основе дискретна и математична, а значит, каждое событие можно представить как своего рода вычисление. Цифровая физика подается под несколькими соусами: вселенная – это симуляция, которая функционирует на каком-то компьютере [365][366][367]; или же вселенная – это и есть огромный компьютер, где материя – это «железо», физика – софт, а каждое движение электрона – вычисление. В некоторых версиях материя считается иллюзорной, буквальной реализацией чисел [368],[369]. В других, реальность – это голограмма, а вселенная внутри пуста [370][371][372]; настоящее действие происходит на его двухмерной границе, а мы – лишь интерференционные узоры, проектируемые с поверхности мыльного пузыря внутрь. Популярных изложений этой теории полно, как в сети [373], так и вне ее [374].
Ли Смолин (из института Уотерлоо) идет против общего течения: он полностью отрицает цифровую физику и развивает в своих теориях концепцию последовательной вселенной, где время – не иллюзия, реальность не детерминирована, а сами вселенные растут, размножаются и эволюционируют путем естественного отбора, пусть и происходящего в очень больших масштабах (представьте черные дыры как потомство, а энтропию – как силу естественного отбора) [375][376][377]. Тем не менее даже модель Смолина уязвима из-за изменчивости законов физики; она по сути предсказывает, что физические законы эволюционируют вместе с остальной реальностью. Что опять же отсылает нас к вопросу о том, как нам с полным основанием предполагать постоянство в непостоянной вселенной.
Анализуя все эти предпосылки, к такой мысли нельзя не прийти, неважно, насколько странно она звучит, но на стороне цифровой физики сейчас стоит немало научных тяжеловесов. Я, правда, не один из них; но так как столько умных людей защищают эту теорию, я, опираясь на их труды, со счастливой душой протащил в текст вирусные божества, и надеюсь, что все прошло гладко.
Различные детали обстановкиПолевая работа, которой занимается Брюкс в начале книги, берет свое начало от «ДНК-баркодинга», который сейчас безумно популярен. Это дешевая и сердитая таксономическая техника для классификации видов по фрагменту гена, кодирующего фермент цитохромоксидазы [378]. Шансов на то, что баркодинг сохранится в нынешней форме через восемьдесят лет, нет – у нас уже есть портативные анализаторы [379], которые вытесняют традиционный механический анализ с пастбища – но концепция генетического баркода, полагаю, останется даже с улучшением технологии.
Смерчевой двигатель [380], питающий монастырь Двухпалатников, основан на работе, запатентованной Ли Мишо [381], инженером на пенсии, которому эта идея пришла в голову, пока копался в своем гараже. Понятия не имею, будут ли работать в будущем ветряные воронки в два километра высотой и мощностью в двести мегаватт, но патенты зарегистрировали [382], и проект получил пристальное внимание со стороны правительства и академических структур. Никто не сказал, что физика там неправильная.
Мы уже приближаемся к техникам обучения, которым не нужно сознательное восприятие [383], вроде той, что использовали Двухпалатники при обучении Лианны Латтеродт. Предтечи фетиш-капюшона, который Брюкс использует вместо мозговых имплантатов, уже обретают форму в целом ряде читающих/переписывающих разум устройств, которых уже предостаточно в литературе [384][385][386],[387][388]. Зависимость Брюкса от когнитала, с другой стороны, говорит о том, что он – настоящее ископаемое прошедшей эпохи (нашей, по сути): усилители памяти уже на подходе [389][390][391], и еще в 2008 году каждый пятый активно работающий исследователь сидел на мозговых стимуляторах, чтобы не слететь с гонки [392].
Использование онлайновых многопользовательских игр в качестве средств для эпидемиологической симуляции впервые предложили Лоффгрен и Фефферман [393]; их же, в свою очередь, вдохновила неожиданная пандемия «испорченной крови» в «Мире Варкрафта» [394], которая случилась из-за того, что люди в РПГ – как и в реальной жизни – часто ведут себя не так, как надо. Я не знаю, сколько народа подхватило эту идею и развило ее – по крайней мере,
