– Так, нашел, – голос мужской, откуда-то с другой стороны отсека. – Коджо Асанте, Такоради. Двадцать девять лет, стандартное аква… хотя погоди, у него есть военный опыт. Два года в войсках Ганы.
Глаза Асанте начинают лихорадочно метаться по клавиатуре: всего лишь фермер нет.
– Не беспокойся ты так, – она успокаивающе кладет на него руку; Асанте может лишь предположить, что, наверное, та где-то прикасается к телу. – Тут у всех есть боевой опыт, так или иначе. Вы сидите на единственном надежном запасе белка в радиусе трехсот километров. Понятно, что время от времени приходится его защищать.
– И все-таки. – Женщина поворачивается на голос, и Асанте видит бирку на ее плече: Альянс ЗапПола. – Можно его включить в список.
– Если хочешь, только давай по-быстрому. Надводный контакт в двух тысячах метров и приближается.
Она снова возвращается к Асанте:
– Дело вот в чем. Мы опоздали. По идее, нас тут вообще быть не должно, но главный прослышал о планах сахлов и решил проявить небольшую гуманитарную инициативу. Мы успели их отпугнуть и пометить, но вы к тому времени уже все погибли.
Я НЕ
– Нет, Коджо. Ты тоже погиб.
ВЫ МЕНЯ ВОСКРЕ
– Нет.
НО
– Мы лишь активировали твой мозг. Ну, когда нога трясется, если дать по ней током? Коджо, ты такое слово «гальванический» знаешь?
– У него степень по молекулярной морской экологии, – говорит ее невидимый коллега. – Полагаю, он в курсе.
– Ты же почти ничего не чувствуешь, так ведь? Тело как призрак? Мы перезагрузили тебя неполностью. Ты сейчас получаешь остаточные сигналы с нервов, которые еще не поняли, что им конец. Ты – мозг в коробочке, Коджо. И заряд кончается. Но вот в чем фокус. Ты можешь все изменить.
– Кэт, не тяни резину. У нас минут десять, максимум.
Она бросает взгляд через плечо, потом опять на Коджо.
– У нас на «Леви Моргане» есть установка, подлатаем тебя, положим на лед, пока не доберемся домой. А вот там уже стоит аппаратура, которая творит чудеса, будешь как новенький. Но это дело недешевое, Коджо. На каждой такой операции можно разориться.
НЕТ ДЕНЕГ
– А они нам не нужны. Мы хотим, чтобы ты на нас работал. Пятилетние гастроли, может, меньше, посмотрим, как техника себя покажет. Потом отправишься своей дорогой, с внушительной суммой на счете. Настоящий второй шанс. И все пройдет как по нотам, поверь мне. Когда припечет, ты будешь лишь пассажиром в собственном теле. Даже в тренировочном лагере все будет на автомате. Реальный ускоренный курс.
НЕ В ЗАППОЛЕ
– Ты не в том положении, больше нет. Сейчас ты – лишь кусок гниющего мяса с парой кабелей. А я предлагаю тебе спасение, парень. Перерождение.
– Так, все, Кэт, кончай канитель. Они уже почти тут.
– Ну, если тебе не интересно, я просто выдерну шнур. Оставлю, каким нашла.
НЕТ ПОЖАЛУЙСТА ДА
– Что «да», Коджо? Выдернуть шнур? Оставить тебя? Тут надо поконкретнее. Все-таки контракт обговариваем.
ДА ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ПЯТИЛЕТНИЙ ТУР
Коджо не понимает, откуда вообще взялось это сомнение, почему где-то внутри странный голос шепчет: «может, мертвым и лучше». Наверное, дело в том, что он на самом деле мертв; отказывающие эндокринные железы просто не в состоянии залить мозг подходящим эликсиром страха, отчаяния и выживания любой ценой. Может, мертвецам действительно на все похер.
Но ему не похер. Он-то может и отдал концы, а вот железы еще сопротивляются. Пока. Он же не отказался. Интересно, а вообще хоть кто-то отказался бы?
– Ну слава тебе Господи! – восклицает Кэт и тянется куда-то за пределы зрения Коджо. А потом, перед тем как все чернеет, говорит:
– Добро пожаловать в корпус зомби.
Машина спасения
Правда, на самом деле их подразделение называли иначе.
– Уясните одно. Нет ни одной причины, по которой солдаты должны хотя бы нос показывать на поле боя.
Тут их все звали Зеро, причем «З» никакого отношения к «зомби» не имела.
– Более того, нет ни одной обоснованной причины, по которой в любой нормальной операции должно быть поле боя. В принципе. Ведь у нас для этого есть экономическая инженерия и Облачный контроль. И если они облажаются, в дело вступят дроны, боты и ТИИ.
Зеро, ноль, нулевая сумма. Ну или как выразился сержант Силано: «Каламбур, уловили? Когито эрго». Всяко лучше, чем «бригада ничтожеств», как предположил Гэрин.
Асанте слушает вводную лекцию по тактике: искусственного инструктора можно даже принять за настоящего, если бы только он не вещал с таким воодушевлением.
– Есть только одна причина, по которой могут вызвать вас, и заключается она вот в чем: все настолько капитально обделались, что теперь в зоне конфликта бушует настоящая буря дерьма.
А еще Асанте бежит вверх по склону горы. Маршрут прекрасный, двадцать километров скал, сосен да мшистого валежника. Тут больше живой зелени, чем во всей пустыне Северной Африки. Асанте даже жалеет, что так ничего и не разглядит.
– Само ваше присутствие говорит о том, что миссия накрылась: ваша работа спасти все, что можно выгрести из-под обломков.
Никакой зелени он не видит. Да и вообще ничего не видит, если уж на то пошло. Асанте ослеп с самой побудки.
– К счастью для вас, экономика, ИИ и Облачной контроль лажают постоянно.
Слепота не полная. Он по-прежнему видит свет, расплывчатые формы в постоянном движении. Как будто смотришь на мир сквозь навощенную бумагу. Когда ты – пассажир, глаза колеблются. Разумеется, они всегда колеблются, взгляд постоянно перескакивает с одного на другое – это называется «саккады» – но мозг все редактирует, выбрасывает движения и перескоки, клеит ясные куски воедино, создавая иллюзию непрерывности.
Но не сейчас. Тут темп саккад зашкаливает, не упускается ничего. Полный сбор данных. Асанте, конечно, ни черта не может разобрать, сплошное мельтешение, все в кашу, но это нормально. Что-то него внутри видит прекрасно: в конце концов, руки и ноги Асанте сейчас двигаются, а он тут вообще ни при чем.
Другие чувства работают по полной: он ощущает ладонями жесткость каната, по которому взбирается на скалу, вбирает запах земли и сосновых иголок, усеивающих тропу. Асанте все еще чувствует еле заметный привкус меди, оставшийся после того, как прикусил щеку пару километров назад. С невероятной четкостью слышит голос по связи. Зомби внутри тоже все впитывает, но у барабанных перепонок нет саккад. Осязательные нервы не прыгают под кожей. Только глаза: по ним сразу все понятно. А еще по тому факту, что тело одержимо синдромом чужой руки.
Асанте называет своего зомби Злым Близнецом. Прозвище придумал отец, когда восьмилетний Коджо в третий раз за неделю отправился на прогулку из-за приступа лунатизма. Как-то за завтраком Асанте рассказал эту историю остальным членам отряда, и только потом понял, какую ошибку совершил. Он до сих пор старается ее загладить.
Сейчас же смеха ради пытается хотя бы на секунду остановиться. Но
