Владыка ледяных пустошей остановился, покрутил головой, пытаясь понять, что случилось. Открыл пасть, чтобы зарычать, выбросить из себя гнев, ярость и боль, которые пронизывали его грудь. Вместо этого из его горла полилась кровь — широкой струей, передние лапы подогнулись, а мощная голова ударила в снег. Краснота затянула его взгляд, переходя во все более глубокую алость.
Боль начала слабеть.
Альтсин стоял и смотрел. Не было необходимости проверять, действительно ли мертва тварь, как пришлось бы поступать обычному охотнику, потому что он увидел миг, когда дух покинул зверя. Светящийся нимб встал над телом, создав контур медведя, тряхнул головой, открыл пасть и зарычал. Немо. А потом отправился на север, в сторону океана. Как и большая часть духов животных, он станет бесцельно блуждать дни, а может, и месяцы, после чего ляжет и заснет, сделавшись еще одной искрой во всеохватном океане Силы.
Таков был извечный, естественный ритм жизни и смерти.
По крайней мере, пока боги все не испортили.
Альтсин сразу почуял это. Дюжина духов окружила его со всех сторон, а их желания были более чем очевидны. Битва, смерть, убийство. Вор спокойно подошел к трупу медведя, вырвал из его бока нож и вытер о мех. Развернулся.
Каждый из духов тянул за собой пуповину, сотканную из туманных чар, и все они шли к телу невысокого ахера, который стоял шагах в тридцати от Альтсина. Шаман. Сильный, если смог овладеть таким числом духов.
Духи не всегда растворялись в Силе. Если находили себе какой-то физический объект, с которым оказывались связаны, могли существовать в таком виде целые годы. Колдуны примитивных племен использовали для таких целей специальные предметы, амулеты, талисманы, становившиеся якорями для животных духов или для человеческих душ. Ахерские шаманы пошли на шаг дальше, связывая сильнейших из них со шрамами и татуировками на собственном теле. Они становились проклятущими живыми клетками для духов.
Разве что проигрывали поединок и оказывались пожраны.
«Что-то это мне напоминает, — подумал вор, улыбаясь себе под нос. — Но, проклятие, я не могу вспомнить, что именно».
Шутка помогла ему успокоиться, овладеть эмоциями. Эта дюжина духов выглядела мерзко: большая часть наверняка некогда была духами животных, но нынешняя их форма… Ближайший к нему походил на моржа с десятком клыков, торчащих из пасти, и чем-то вроде рыбьих плавников по спине и животу. Соединение с телом шамана, с его воображением, снами и эмоциями влияло на форму связанных духов и на их возможности. Судя по виду остальных духов, этот шаман был в исключительно скверном настроении.
— Кто ты? Что тут делаешь?
Альтсин проигнорировал вопрос, заданный на плохом несбордском. Медленно, не спуская глаз с ахера, спрятал кинжал в ножны. Укутанная в меха фигура была не более пяти футов ростом, к тому же — худой, словно щепка, а тюленьи шкуры свисали с ахера, будто натянутые на несколько палочек, сколоченных в человеческую фигуру. Когда шаман сделал жест в сторону вора, казалось, что исхудавшие пальцы сами собой отломаются и попадают на снег.
— Ты не понимаешь моего языка?
Вопрос сопровождало шипение, и вдруг двое из дюжины духов словно провалились в себя и исчезли.
— Понимаю. Откуда ты знаешь этот язык?
— Торговцы. Железные ножи, наконечники, иглы… за шкуры, меха, клыки моржей. — Шаман скривил татуированное лицо в дикой гримасе. — Но говорю не слишком хорошо.
Еще один дух побледнел, а потом полетел в сторону хозяина и исчез меж мехами. Заставить духов, которых ты держишь в собственном теле, слушаться требовало мощной воли и железного здоровья. Едва живой от голода колдун не мог контролировать их как следует.
— Достаточно хорошо, чтобы договариваться. — Вор сложил руки на груди. — Для нас хватит. Я хочу торговать.
— Чем?
— Этим. — Альтсин указал на медведя. — Я на него охотился. Обменяю на лодку.
— Нет.
— Не торгуемся?
— Не охотился. Я видел. Ты охотишься как… Ты охотишься… мало слов… он охотится… один может убить другого. Поровну. Он не мог. Я видел.
Собственно, это было правдой. Медведь не мог убить его, особенно когда Альтсин был в таком настроении.
— И что ты видел?
— Ты не такой… как другие.
— Нет. Не такой.
— Андай’я гневалась. Это ты?
— Нет. Не я. То, что ее разгневало, отплыло на восток. Потому я хочу купить лодку.
Худые пальцы затанцевали в воздухе в серии непонятных жестов.
— Ты дурак.
Вор пожал плечами.
— Я и не отрицал. Лед уже ломается, верно?
Непросто было прочесть что-либо по этому угловатому татуированному лицу, где взгляд сосредотачивался на желтых клыках, выступающих из нижней челюсти. Но шаман, кажется, улыбался.
— Да. Владычица Зимы отдыхает… Лед трескается, скоро вернутся тюлени, моржи, киты… Будем охотться… есть.
— Правда? Пройдет немало дней, пока вернутся тюлени. А киты? Не знаю, чем они питаются, но точно уж не ледяной кашей. Не обманывай себя, шаман. В этом году вы не набьете животов.
Альтсин заморгал. Вот сейчас. Кто это сказал? Я? Или Он? Какая часть нашего общего существа решила вдруг сделаться императором искренности?
— Прости. Я… не это хотел сказать.
Но ахер только покачал головой.
— Знаю. Но… я должен так говорить… потому что если перестану… нужно иметь силы, чтобы прожить еще один день… или два… надежду… хорошее слово? Надежда… Борехед пошел с людьми. Не нашими. Твоими. Сказал… «Не позволь им умереть». У меня остались… только слова…
— А они не наполнят животы. Не добавят сил. А медведь — сделает это. Торгуемся?
Тот покачал головой — очень по-человечески, может, был это жест, подхваченный за время торгов с несбордийскими купцами.
— Нет. Мы обменяемся дарами. Мы дадим тебе лодку. Ты нам дашь свою добычу. Мы не можем торговать.
— Отчего же?
— Потому что с китом не торгуют.
В голове Альтсина промелькнула мысль, что когда он уже получит лодку, то хорошо бы убить этого шамана. Этот сукин сын был слишком умен или же, благодаря своим талантам, видел слишком многое. Но Альтсин сразу же отбросил эту мысль, по-настоящему злой и пристыженный.
Нет. Убийство — это не ответ на все. По крайней мере, не всегда.
— Хорошо. Пойдем обменяемся подарками.
Глава 16
Им выделили две палатки, отдельную для женщин, отдельную для мужчин: жест любезный, хотя и не нужный. Показали, где оставить и обиходить коней, где они могут взять еду, — и показали отхожие места, расположенные в строгом военном порядке. Все было решено быстро и умело. И с такой ледяной вежливостью, что Кайлеан удивлялась, что на вершине взгорья еще не выпал снег.
Ласкольник собрал их в большей палатке, едва только они расседлали коней и чуть перекусили. Стояли ввосьмером, глядя на Дагену. Девушка что-то бормотала себе под нос, быстро взмахивала ладонями, словно ткала материю из пыли и света. Наконец улыбнулась, довольная.
— Не услышат. Ну, разве что войдут
