Если Ласкольник тоже подумал об этом, то не подал и виду.
— Выйдете из лесов на равнины, где слоны втопчут вас в землю, — только и сказал он, ткнув пальцем в карту.
— Нет, если завершим дело с Сехравином здесь. Тогда уже не будет войск, которые смогли бы нас сдержать. Без поддержки пехоты, конницы, лучников и магов остальная часть его армии хрен чего стоит. Убьем и съедим его слонов, говорят, они довольно вкусны, захватим осадные машины и достаточно оружия, чтобы вооружиться как следует. А пока здешние князьки договорятся между собой, пока придут к общему решению, кто именно из них должен приручить ту дикарку на троне Коноверина, у нас будет уже сто тысяч солдат. Что скажешь о таком плане, генерал?
Ласкольник смерил его взглядом. Потом глянул на стол и поднял бумагу, покрытую ровными рядами цифр и букв.
— Сколько оружия вы получили нынче ночью?
— Многое повреждено. Особенно там, где сражались Уавари Нахс.
Нельзя было не заметить улыбки Уваре Льва. Но и Кахель-сав-Кирху тоже улыбался, когда продолжал:
— Но у нас достаточно доспехов, шлемов, щитов и копий, чтобы вооружить три полных полка. И почти две тысячи прекрасных военных луков. И примерно три сотни кавалерийских коней и в несколько раз больше тягловой армейской скотинки.
Внезапно он сделался серьезным.
— Моя просьба, генерал, не изменилась. Мне нужен кто-то, кто отправится с посольством к Деане д’Кллеан. Кто сумеет говорить не только от нашего имени, но и от имени Империи. Мы не желаем с ней сражаться. Большая часть рабов из Коноверина уже у нас. Пусть она освободит остальных и позволит нам закончить дело с Хантаром. Мы отправимся в Гегхию, а потом… домой. Если позволит Великая Мать.
Кайлеан глянула на лицо Ласкольника. Ничего. Даже она ничего не могла по нему прочесть.
О чем он думал? Что планировал? Неважно. Кха-дар — это кха-дар. Знает, что делать.
Наконец генерал кивнул.
— Хорошо. Мы поедем. Но, прежде чем я стану говорить о вашем деле, я скажу от имени Империи, потому что это дает нам шанс, что нас не повесят на первом попавшемся дереве.
Кор’бен Ольхевар легонько ухмыльнулся.
— Я однажды был в Белом Коноверине. Там нет деревьев достаточно высоких для такой персоны.
Взгляд Ласкольника стер усмешку с лица Фургонщика.
— Не думаю, что мне придется ехать аж в столицу. Встречусь с Госпожой Пламени примерно на половине дороги, потому что, едва лишь разнесется весть, что вы осадили Помве, она движется против вас со всей армией.
* * *Лагерь полка Волка, в котором стоял чаардан, уже успел собраться. Исчезли палатки, от кострищ остались только выжженные в траве черные круги, убрали стояки с оружием и кузнечную мастерскую. Только у восточной стороны вала несколько десятков наиболее серьезно раненных солдат ждали эвакуации.
Кайлеан потрясло то, как она о них подумала. Солдаты. Не бунтовщики или рабы. Солдаты.
Отряд, в котором она сражалась большую часть ночи и которым командовала, не уступал ни решительностью, ни дисциплиной профессиональной кавалерии. Но было в них нечто еще. Имперские солдаты, племенные воины, даже Молнии Йавенира всегда понимают, что последний шанс — это бросить оружие и сдаться. Пусть будет многолетняя неволя, но это всегда шанс, что враг не зарубит тебя на месте. Может, побьет тебя, наверняка ограбит и отдаст в рабство — но позволит жить.
Жить… большего и не нужно.
В этих солдатах она такого не видела. Желания жизни любой ценой. Нет, не желания: веры, что сдаться — это сохранить себе жизнь. Они шли в бой с осознанием, что этот путь для них закрыт, и все же не оглядывались. Шли без колебаний. Плохо, когда такие люди становятся твоими врагами.
Ласкольник направлялся к палаткам чаардана. Молчал, глядя куда-то между ушами коня, только время от времени двигал челюстью, словно пережевывал кусок ремня. Кайлеан ему не мешала. С того момента, как они покинули совещание у Кровавого Кахелле, она понимала, что тяжесть, какую кха-дар принимает на плечи, в сто раз тяжелее, чем ей казалось. Их группку бросили между жерновами повстанческой армии, коноверинских войск и интересов Меекхана — и, будем же честны, интересов многих других сил, о которых они и представления не имели, — и ее могло перемолоть в прах. Или же именно они станут решать судьбу тысяч и тысяч других.
Командир наконец заметил, что девушка поглядывает на него, натянул повод, дав возможность поравняться их коням.
— Ты задумалась, Кайлеан.
— Я? Я всего-то сижу в седле, стреляю из лука и время от времени машу саблей. О чем тут думать?
— Ага… Я тебя поблагодарил за атаку на магов?
— А что тут благодарить?
— Ты ударила, когда большая часть командиров сбежала бы, видя такую демонстрацию магии. Сделала что должно, когда должно и точно так, как оно и должно было случиться.
Она пожала плечами. Сама не знала, сколько в этом было ее собственной отваги, а сколько отчаянности Бердефа.
— Мне повезло. И глупо было бы позволить им сжечь пехоту, раз мы уже так умучили чародеев. Теперь у Уавари Нахс — долг перед нами.
Генерал внимательно всмотрелся в ее лицо. Именно затем они и выбрались на совет вдвоем. Все смотрели на Ласкольника, следили за Ласкольником и слушали, что Ласкольник скажет. На блондинку рядом с ним едва обращали внимание.
Зато она могла наблюдать за ними сколько влезет.
— Но это ведь ничего не меняет, правда? — спросил он.
— Нет. Наверняка нет. Черные невольники не пойдут на восток. Не отсюда, где в нескольких десятках миль им открывается дорога домой.
Именно затем она там и находилась. Чтобы смотреть и слушать. Когда Кахель-сав-Кирху заговорил о добивании Хантара Сехравина и о новом подъеме восстания в Северной Гегхии, лицо Уваре Льва было словно вырезано из черного дерева. И бровью не повел. Но когда раздались слова о порте… командир Уавари Нахс невольно и чуть заметно покачал головой. Не пойдут на восток. Да и что бы это им дало? Ведь они не поплывут в Меекхан, а попытка — после — вернуться на западную границу Дальнего Юга наверняка окончится резней.
— А под Помве?
Этот блеск, который появился в глазах черного великана, когда прозвучало название города.
— Под Помве — пойдут. Ради мести. И ради трофеев. Но потом… Оставят их. Мне жаль, кха-дар.
Тот лишь усмехнулся.
— Отчего же? Наверняка все этого ждут. А это значит, что под Помве наша Госпожа Пламени встретится со всей силой Кровавого Кахелле. Более ста тысяч воинов. А против них встанут она и недобитки гегхийцев, которые непонятно чего стоят и что сделают.
— И мы, кха-дар.
— Ага. И мы. Только на этот раз, если судьба не спутает нам карты,
