Джейн едва не усмехнулась. Забавно, как многое меняет один взгляд. Только что он гремел на весь плац, наводил страх и выглядел уверенно — и вот испуганно замирает, будто она поймала его на чём-то постыдном.
— Или… — медленно повторил он, бегая глазами. — Или… — он сглотнул, вытирая пот с лица.
— Или чтобы впечатлить очередную вашу девчонку, — громко подхватила Джейн, чувствуя удовлетворение от того, как стражники вокруг обращают на неё изумлённые взгляды. — Деритесь грубо, некрасиво и, если надо, неправильно — но победите и выживите! Жизнь каждого из вас важна Лепорте гораздо больше, чем вы думаете! — она окинула их всех строгим взглядом, будто бы правда понимала суть проблемы. — Именно это и имел ввиду фра Серпенте.
Пожалуй, самая короткая и нелепая её речь за последние… Всегда.
Тем не менее, она почувствовала тихое торжество, когда на лицах стражников вокруг начали появляться польщённые улыбки. Всё-таки Цицерро был прав — «простым людям — простые слова».
Стражники разбрелись по плацу, возвращаясь к тренировкам, а Серпенте, подхватив клинки, направился к ней со смесью страха и смущения на лице.
— Ваша милость, мне и не сказали, что вы здесь, — затараторил он, не давая ей даже поздороваться. — Я… Я понимаю, что сейчас не похож на патриция… — он виновато улыбнулся, даже не подозревая, насколько он прав. Джейн и не знала, что на человеке может быть столько шрамов. Они были везде — на груди, боках, плечах, а один даже на горле. Вспотевший, покрытый шрамами, сжимающий в одной руке клинки, а в другой — изящную рубашку, которую он стянул наверняка чтобы не порвать… О да, на патриция он не тянул.
Завидев её взгляд, он понимающе опустил взгляд и судорожно вздохнул.
— Мне правда жаль, что я в таком виде, — пробормотал он.
— Я не вижу ни одного повода для жалости, — искренне проговорила Джейн. — Скажу вам честно — я была бы не против, если бы хотя бы половина патрициата Лепорты была похожа на вас, — тогда этот бассейн с акулами стал бы больше похож на пруд с золотыми рыбками, что избавило бы её от большей части проблем.
— Я всё равно извиняюсь, — строго произнёс Серпенте, хмурясь. — Я повёл себя неподобающе человеку, которому вы проявили доверие.
Джейн едва не фыркнула. Доверие! Подписать три бумажки, поставить печать — вот и всё доверие, вот и весь патрициат. Как это иронично — для неё это лишь три быстрых росчерка чернил, а для Серпенте — главный предмет гордости.
— Вы нисколько меня не расстроили, — она утешительно улыбнулась. — Наоборот, вы меня порадовали. И не только поединком, — она развела руками, обводя Арсенал Козимо де Скудо. — Я поражена тем, что вижу здесь.
— Вы довольны, ваша милость? — осторожно спросил Серпенте, натягивая рубаху. Да уж, насколько он хорош с мечом, настолько он плох в беседах и приличии.
— Довольна? — весело переспросила Джейн.
Арсенал оказался совершенно не таким, каким она себе его представляла. Она думала, что это будет очередное величественное здание времён Седой Империи, превратившееся в жалкую груду камней и вызывающее лишь тоску. Думала, что найдёт здесь очередной Императорский Театр или почерневшие руины Старого Дворца…
Но Арсенал не только не растерял былого великолепия, но и продолжать жить. Сквозь песок тренировочной площадки тут и там пробивалась весенняя трава, тёплый ветер развевал знамёна, а маленький фонтанчик в центре плаца мелодично журчал. А ещё повсюду были люди — тренирующиеся, отдыхающие, спешащие домой или на патрулирование улиц. Когда Джейн в поисках Серпенте гуляла по залам Арсенала, она не нашла ни одного пустующего — каждое помещение выглядело таким же чистым и живым, как, наверное, в давние дни, когда здесь квартировались легионеры Империи.
— Я не довольна, фра Серпенте, — наконец, ответила она. — Я в восторге, — генерал-капитан прикрыл глаза и выдохнул с явным облегчением. — Похоже, я нашла ещё одну жемчужину Лепорты, которая не поддалась натиску времени. Странный контраст с казармами, в которых мы встретились в первый раз. Кажется, они были переделаны из купален?
— Позапрошлый гонфалоньер решил, что генерал-капитан всегда должен быть у него под рукой, в центре города, — мрачно ответил Серпенте. — Поэтому Арсенал мы открываем только летом. Его содержание обходится казне слишком дорого.
— Не думаю, что это будет большой проблемой, — на самом деле, будет. И не просто большой, а огромной. Но если он исполнит её просьбу, это будет мизерной ценой. А если не исполнит, то будет не в состоянии что-либо требовать. — Думаю, вы можете освободить купальни и держать Арсенал открытым целый год.
Серпенте неверяще открыл рот и выпучил глаза.
— Вы… Правда, ваша милость? — наверное, Джейн сама выглядела так же, когда в детстве получала именно ту игрушку, о которой мечтала. — Я… Я не знаю, что и сказать.
— А я знаю. Ради этого я и пришла, — она указала ему на стену. — Давайте поднимемся туда. Не хочу, чтобы наш разговор кто-либо слышал.
Весь путь до лестницы Серпенте явно мучился от молчаливой прогулки. Джейн про себя молилась, чтобы он не думал начать светскую беседу.
Только поставив ногу на первую же ступеньку, он обернулся и неловко улыбнулся.
— А… Как ваши дела, ваша милость?
Боги никогда не любили её.
— Прекрасно. Сегодня мой первый выходной за… — она попыталась вспомнить, когда, но прошедшие дни сливались в одну бесконечную бумажную волокиту. — За много времени.
— Месяц, — подсказал Серпенте. — Похоже, вы были очень заняты?
От одних только воспоминаний Джейн почувствовала ломоту в висках. Изучение Конституции Лепорты от корки до корки, отладка поставок провизии на Север и мехов с янтарём — оттуда, увольнение большей части бюрократов Магистрата и нахождение им новых рабочих места, подготовка списка устаревших и требующих упразднения законов, финансовые отчёты и ещё целые горы чёртовой бумаги, которую она успела возненавидеть.
— Немного занята, — вымученно улыбнулась она. — Совсем немного.
Генерал-капитан понимающе кивнул, и, похоже, впервые в его жизни, отдал дань приличиям.
Когда они поднялись на стену, Джейн оперлась на парапет и подставила лицо тёплому ветру. Боги, она и не представляла, что это будет настолько приятно — вырваться из дворца после месяца безвылазной работы там. Наверное, именно это чувствуют те, кто выходит из тюрьмы.
Она с наслаждением смотрела из-под прищуренных век на Лепорту. Она думала, что город был живым и до этого — но зимняя Лепорта и рядом не стояла с весенней. Площади буквально утопали в приезжих, желающих посетить все достопримечательности, на реке появились первые прогулочные лодки, лавочки у
