– Олаф! У меня есть три простых вопроса: почему – я, что хотите вы, и – кто вы? Полагаю, настало время выслушать ваши ответы.
Олаф не стал изображать излишнюю любезность или неземную радость от услышанного. Выражение его лица было спокойным и совершенно будничным.
– Почему – вы? Это самый простой вопрос из трех. Вы были в опасности. Вы могли утонуть. Я мог этого не допустить, и не допустил. Однако это лишь поверхностный уровень моего ответа и моей мотивации в отношении вас. Я полагаю, и не безосновательно, что к моменту нашей встречи вы представляли собой человека потерянного.
– Забавно. И где я, по-вашему, потерялся? – Док не ожидал такого поворота и слегка совершенно рефлекторно «ощетинился».
– Думаю, – Олаф взял короткую паузу, – вы потерялись в жизни.
– Ха, так мы оба не чужды Данте? «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»[43] – вы это имели в виду?
– Вы правы, – кивнул Олаф. – Иногда короткие строчки обладают огромной смысловой емкостью.
– Хорошо, – Док решил идти до конца. – Так в чем же я потерялся? В чем это выражается?
– Видите ли, мой старший друг… – Док смотрел на говорящего Олафа и улыбался. После намека Ола-фа на свой реальный возраст его слова о «старшинстве» Дока могли свидетельствовать разве что о хорошем чувстве юмора, – …люди теряются в жизни, когда эта самая жизнь предъявляет им такие вызовы, на какие у них нет ответа здесь и сейчас. Тогда люди начинают искать ответы, находясь в том самом состоянии потерянности – и это относится к сильным людям. Они выходят из него, когда у них появляются ответы хотя бы в виде рабочей гипотезы. Тогда они вновь обретают уверенность в себе. Слабые же не ищут ответов вовсе и…
– …и остаются в потерянном состоянии на всю оставшуюся жизнь! – закончил за него Док.
– Верно. Незадолго до того момента, когда судьба – или рок, называйте это как хотите, – свела или свел нас в одной точке пространства в один момент времени, ваша жизнь, очевидно, значительно изменилась. Если бы это было не так, вряд ли…
– Да-да, правда ваша. Моя жизнь действительно значительно изменилась. Мой жизненный уклад, создававшийся и поддерживавшийся десятилетиями, полетел в тартарары. Поэтому я уехал из дому и отправился странствовать.
– Так что же вы искали в своих странствиях?
Простой, элементарнейший вопрос Олафа ввел Дока в замешательство. А и правда, отчего или от чего он бежал? От жены? Нет, Таня его вполне устраивала, как, впрочем, и он ее. За долгую жизнь вместе они умудрились даже ни разу всерьез не поругаться. Гибель Вальки? Отчасти да. Док чувствовал себя виноватым в трагедии, произошедшей с лучшим и единственным другом. Но вернуть Вальку с той стороны «рассвета, ставшего между ними стеной»[44] Док не мог. А избавить от памяти кругосветные путешествия были неспособны.
– Олаф, если честно, я искал себя.
– Я принимаю ваш ответ, но позвольте вам не поверить. Вы – для меня это совершенно очевидно – человек состоявшийся и переживший свою и первую, и вторую молодость. Так в чем же вы искали себя? В чем искали, если вы себя уже давным-давно нашли?
– Хорошо, Олаф, буду с вами предельно откровенен. Я пережил успех. Большой, огромный. Огромнейший. Такой, о каком не смел и мечтать.
– Спасибо, Док. Вот это уже ближе к той истине, что мы пытаемся с вами обнаружить. Итак, успех. Меня очень интересуют люди, испытавшие успех на себе. Потому что иногда лучше огонь и воду, да не по разу, чем хоть раз медные трубы. Расскажите, что было с вами. Меня не интересует конкретика. Мне важны ваши ощущения. Ваши оценки. Почему, вместо того чтобы занимать царское место на вершине мира, вы оказались в состоянии беспомощности в отбойном течении, что чуть не убило вас?!
– Много лет я очень много работал. Конечно, не я один на свете такой. Но я, фигурально выражаясь, сорвал джек-пот…
– О, дорогой мой, джек-пот штука весьма приятная, уж мне ли не знать… – Олаф смотрел на Дока без иронии, но с искренним уважением. – …и, вы, наверное, думали, что качество вашего бытия изменится?
– Именно так я и думал.
– Именно так вы и думали, а еще – с некоторым страхом ждали непростого момента, когда от сорванного джек-пота у вас самого сорвет крышу. Не так ли?
Док кивнул.
– А крышу все не срывало и не срывало. Никаких безумств, никаких эксцессов потребления, никаких хитрых веществ, никаких сект… так?
– Да, так.
– Ага-а! Вот в чем дело! Что же, мне остается вам только посочувствовать.
Олаф достал из жестяной коробочки маленькую тонкую сигариллу. В воздухе повис почти забытый аромат Гаваны, тягучих вечеров в саду «Насьональ де Куба» и теплых губ Терезы.
– При чем здесь сочувствие, Олаф?
– При том, что вы были и остаетесь в весьма затруднительном положении.
– Вам-то откуда знать?! – Дока распаляло то, что Олаф, похоже, видел его насквозь. Причем видел такие вещи, в каких Док сам не отдавал себе отчета. Точнее, боялся отдать отчет.
– А оттуда, что вы, Док, не первый, кого я встречаю в подобном состоянии духа и души. Таких, как вы, мало. Но они есть. И, поверьте моему опыту, онито как раз и есть то лучшее, что есть в человечестве.
Труднее всего было заподозрить Олафа в лести. Зачем, с какой целью? Этого не могло быть.
– Вы, Док, один из очень немногих, кому удалось выбраться из привычного круга вещей и событий. Вы – победитель. А на победителей у ее величества реальности, уж поверьте, есть свои методы. Методы, что задвигают их обратно или укорачивают. Часто – укорачивают на голову. Но есть исключения. Те, кто находит новый смысл жизни, другое направление, где он пока не победитель, а студент, – таких жернова реальности не трогают. Пропускают дальше невредимыми. Я думаю, что вы уже близки к своей находке. Вот таков вкратце ответ на ваш первый вопрос.
Док молчал, пережевывая услышанное. Олаф продолжил:
– Теперь о том, что я хочу и кто я. Начну с конца. Мы, такие как я, называем себя «помощниками». Причем именно так, безо всяких заглавных букв и патетики. Мы помогаем человечеству развиваться. Мы следим за вами. Мы входим во взаимодействие с вами там, где вам без нас не обойтись. Мы ничего не делаем за вас. Но мы многое делаем для вас.
– Стоп-стоп! Олаф, вот я смотрю на вас и вижу молодого человека приятной наружности. Я – человек. Вы – человек. Расскажите-ка, чем вы отличаетесь от меня?!
– В этот момент времени и в этой точке пространства – совершенно ничем. То есть если вам взбредет сейчас взять этот
