Он протягивает руку и убирает локон волос от моего лица.
Прекратите!
— Я попробую заставить тебя использовать беспалочковую магию, — тихо произносит он. — Если это пробудит в тебе магию, то мне наверняка достанется, но я разрешаю тебе. Ты меня поняла, маггла? Я настолько уверен, что у тебя ничего не получится, что разрешаю причинить мне боль.
Он убирает руку от моих волос и проводит палочкой по моей щеке.
— Готова, грязнокровка?
Черта с два я буду молить его не делать этого! Не дождется, сволочь!
— Больше, чем вы думаете.
Говорю абсолютно спокойно и хладнокровно.
Он ухмыляется.
А потом поднимает палочку…
Неведомая сила приподнимает меня над полом и отбрасывает к стене. Боль, жуткая боль пронзает меня, когда я ударяюсь спиной о стену. Клянусь Богом, все мои кости раздроблены, и я кричу, сгибаясь пополам и падая на пол.
Он поворачивается и отходит в другой конец комнаты, а затем поворачивается и направляет на меня палочку.
— Круцио!
Нет! Нееет! Пожалуйста, прекратите! Я не могу больше выносить это. Мне больно. И эта боль везде! В тело будто впиваются десятки ножей, длинные хищные когти царапают кожу, разрывая плоть. Пожалуйста, пожалуйста ПРЕКРАТИТЕ!
Заклятие пропадает, я в изнеможении лежу на полу. Люциус подходит ко мне: я вижу его черные начищенные ботинки.
Он хватает меня за волосы и ухмыляется.
— Ничего? Совсем?
Ну же, Гермиона, представь это! Постарайся…
— Экспелиармус! — Шепчу я, представляя, как его палочка выскальзывает из его пальцев.
Но он лишь смеется надо мной, приближая мое лицо к своему.
— Неудача, грязнокровка. Просто в тебе нет магии. Ты не можешь сделать что-то сверх того, чему тебя научили книги, не так ли?
Он толкает меня на пол.
— А, может быть, я был недостаточно убедительным? — Ледяным тоном произносит он.
О, нет. И зачем только я предложила ему это? Зачем?
С кончика его палочки срывается черный луч и, когда он достигает моей шеи…
Я не могу дышать. Я задыхаюсь, ловлю ртом воздух, но что-то душит меня, и я не могу вздохнуть. Брыкаюсь ногами в воздухе, судорожно цепляясь за горло, но ничто не может прекратить это. О, Боже…
— Почему ты не пытаешься остановить меня? — я слышу его голос, будто издалека. — Любая настоящая ведьма смогла бы остановить меня. так почему ты не можешь?
Ну же, представь!
Я НЕ МОГУ!
Как только пред глазами начинает расплываться темное пятно, давление на горло прекращается, и я с трудом ловлю воздух, давясь им, а он смеется надо мной.
— Ну, что, теперь ты понимаешь, что в тебе нет ни капли магии? — Он ходит вокруг меня, глядя, как я восстанавливаю дыхание. — Настоящая ведьма почувствовала бы в себе магию и инстинктивно отреагировала бы на пытку.
Он наклоняется и вновь хватает меня за волосы, заставляя посмотреть ему в лицо.
— Так скажи мне, сейчас ты чувствуешь в себе магию? Чувствуешь, как она струится по твоим венам?
Я сосредотачиваюсь, изо всех сил пытаясь почувствовать это. Каждый нерв в моем теле горит от напряжения.
Но если бы я была способна на беспалочковую магию, то, несомненно, использовала ее еще тогда, когда он впервые пытал меня.
Да я даже никогда не задумывалась о возможности использования такой магии.
Ну, теперь ты знаешь, что такое возможно! Подумай, Гермиона! Вспомни всю боль, которую он тебе причинил, и представь, что бы сделала с ним ты, будь у тебя возможность…
Он улыбается.
— Но, конечно же, ты не можешь чувствовать это. Не знаешь, почему? — С издевкой в голосе спрашивает он.
Он хочет, чтобы я произнесла это вслух. Но если он думает, что снова заставит меня сдаться, то пусть катится в ад.
— Это всего лишь значит, что я не могу колдовать без палочки, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — И это не имеет никакого отношения к тому, что я магглорожденная. Я была лучше ученицей Хогвартса — и этот факт много говорит о моих магических способностях. Я — ведьма! И вы ничего не можете с этим поделать.
Он смотрит на меня в тишине, и усмешка искривляет черты его лица.
— Даже этот жалкий Уизли способен на беспалочковую магию. Я сам видел как-то раз. Беллатрикс немного… перегнула палку во время допроса, и внезапно она упала, схватившись за живот, хотя к ней и пальцем никто не притронулся. Каково это, грязнокровка? Твой безмозглый дружок способен на большее, чем ты.
— А знаете, почему? — Злобно бросаю я. — Потому что он не безмозглый! Он великолепный волшебник, намного лучше, чем вы, и вам никогда с ним не сравниться.
И я не жалею о своих словах. Даже видя, что его лицо резко бледнеет от ярости, я все равно не жалею.
— Почему ты говоришь это? — Тихо спрашивает он.
— Потому что он хороший, — с гордостью отвечаю я, — и добрый. Вы всегда используете свою силу, чтобы творить зло. Можете относиться к нему с пренебрежением и называть его глупым, но вы и в подметки не годитесь Рону Уизли.
Он ухмыляется, но как-то невесело. Уголки его губ дернулись, будто я сказала что-то, что развеселило его и в то же время привело в бешенство.
А потом он дает мне пощечину.
— Так, — его голос тих и пропитан злобой, — ты думаешь, что я хуже этого жалкого мальчишки, да?
— Так оно и есть! — Яростно шепчу я. — А что еще я могу думать? Он один из лучших. Вы… я ненавижу вас больше всего на свете!
Грустная и пугающая усмешка исчезает, и в мире нет ничего, кроме его твердого взгляда, горящего абсолютной яростью.
Кулак…
И боль.
Чувствую, как все ломается, и начинаю плакать, но он грубо хватает меня за мантию.
— О, поверь мне, грязнокровка, это чувство полностью взаимно, — шипит он.
Во рту стойкий вкус крови.
Запрокидываю голову, глядя прямо на него, потому что я твердо намерена не показывать ублюдку, какую боль он причинил мне.
Какое-то время он все еще держит меня, напряженно вглядываясь в мое лицо.
А потом…
Протягивает руку, мягко проводя пальцами по моему лицу, и усмехается.
— Ты всегда пытаешься быть со мной на равных, — шепчет он. — Но Я — единственный хозяин положения. И ты знаешь это. Я не понимаю, почему ты продолжаешь пытаться убедить меня в обратном.
Не убирая пальцев от моего лица, он пристально смотрит мне в глаза…
И неизвестно, по каким причинам, но я начинаю говорить.
— Почему вы делаете это?
Его взгляд ожесточается, и он опускает руку от моего лица, но все еще держит меня за мантию.
— Что именно я делаю?
Я должна это сказать.
Делаю глубокий вдох.
— Почему вы… дотрагиваетесь до меня? — Мой голос сильно дрожит, но я продолжаю. — Однажды вы сказали, что не хотите дотрагиваться до меня больше, чем того требуют обстоятельства, но теперь… вы делаете это все время. Все время прикасаетесь ко мне, и когда вы так делаете, это похоже на…
Я замолкаю. Он в такой ярости, что это пугает
