— Похоже на что? — шепчет он, но его губы почти не двигаются.
Я не буду бояться. Я покажу ему, что отлично понимаю его.
— Как будто вы уверены, что имеете надо мной абсолютную власть. — Продолжай в том же духе. — Но на самом деле, вы знаете, что это не так. В одном вы никогда не сможете взять надо мной верх. Вы просто не позволите себе этого. Вы не можете иметь надо мной абсолютную власть, потому что я магглорожденная, и это идет вразрез с вашими предубеждениями.
Я знаю, что должна остановиться, знаю. Потому что теперь он по-настоящему разозлился, и он едва похож на человека сейчас. Бледное, почти белое, лицо, жесткие и напряженные черты, а глаза… глаза сужены, и в них столько льда и ярости.
Но я не останавливаюсь.
— И ненавидите это, — тихо продолжаю я. — Вам претит мысль о том, что есть что-то, в чем вы не можете контролировать меня, и поэтому вы касаетесь меня, как если бы вы действительно имели надо мной безграничную власть. Во всем. Даже в том, в чем вы не можете…
Я заставляю себя заткнуться пока я не зашла слишком далеко, хотя я уже и так много сказала. Его просто трясет от ярости.
Некоторое время он просто смотрит на меня, в его холодных глазах загорается жизнь: необузданная, ничем не замутненная ярость и ненависть.
Боже, что я наделала?
Он отступает от меня и со всей силы впечатывает меня в стену.
Черт! Ай! По телу будто проходит электрический разряд. Ненавижу!
Он грубо хватает меня за плечо, прижимая к холодному камню.
— Значит, я жажду абсолютной власти над тобой, да? — Шипит он. — Над твоим телом… ты это имеешь в виду? — он смеется, но видно, что на самом деле это не доставляет ему веселья. А потом он наотмашь бьет меня тыльной стороной ладони по лицу. — Никчемная, жалкая сучка! Ты серьезно думаешь, что я когда-нибудь даже допускал мысль о тебе в таком ключе?
Он ударяет меня кулаком в живот, и, согнувшись пополам, я падаю на пол.
— Ты — грязь и мерзость! — Его голос полон ярости. — Ты — ничто! И ты не имеешь никакого права говорить мне все это.
Я плачу, плачу перед ним. Снова. Хотя дала себе зарок, что он больше никогда не увидит моих слез. Кричу, когда он вновь и вновь наносит мне удары ногами, а затем он отворачивается от меня и отходит в другой конец комнаты.
ДУМАЙ, Гермиона! Ты должна быть способна сделать хоть что-то!
Он поворачивается и направляет на меня свою палочку.
— Круцио!
О, неееееет! Пожалуйста, я больше не вынесу! Пожалуйста, прекратите! Все тело, будто охвачено огнем.
Когда заклятие отпускает меня, я лежу на полу, дрожа всем телом, и всхлипываю. Но он так просто это не оставляет. Он грубо поднимает меня на ноги и вновь отшвыривает к стене.
Ненавижу. Ненавижу. НЕНАВИЖУ.
Давай! Заставь его остановиться! Ты знаешь, что это возможно — Рон сделал это!
— Никчемная, бесполезная маггла! — Яростно шепчет он мне в лицо. — Ты не способна даже на малейшую защитную реакцию. Что же ты за ведьма тогда? Ты — неудачница, слышишь?
Я пытаюсь дышать, но не могу. Только чувствую. Боль, ненависть, агонию, унижение.
Он сильно бьет меня обратной стороной ладони. Опять.
— Клянусь Богом, я поставлю тебя на место!
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
Я падаю на пол, но он еще не закончил.
Мои глаза вновь горят, как тогда, когда они выпытывали у меня сведения о семье Гарри…
Как он мог? Как он мог заставлять меня предавать моего лучшего друга?
Я кричу от боли, прижимая пальцы к глазам, из которых — я знаю! — течет кровь.
В тот день ты выдала Рона, подписав ему тем самым смертный приговор…
— Нет! — кричу я, и заклятие исчезает.
Люциус смеется надо мной.
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
— Чего ты хочешь? — злобно бросает он.
— Я хочу, чтобы вы остановились! — Хнычу я, забыв о гордости, забыв обо всем на свете, потому что все это не имеет никакого значения до тех пор, пока он не оставит меня в покое.
Он вновь смеется, хватая меня за руку и прижимая к стене. Так близко. Почти как в тот раз, когда я на мгновение подумала, что он мог бы…
— А я-то думал, что вы хотите быть способной к беспалочковой магии, мисс Грэйнджер.
Раньше он чаще обращался ко мне так. Сейчас же лишь «грязнокровка» или «маггла»…
— Меня зовут Гермиона, — шепотом сообщаю ему я.
Улыбка моментально сползает с его лица, и он со всей силы бьет меня головой о стену.
НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
Боль. Нескончаемая боль.
Ну же, Гермиона! Сфокусируйся! Ты можешь остановить его, и ты знаешь это!
— Никчемная сучка! — сквозь зубы шипит он. — Ты не имеешь права на имя. Ты хуже грязи! Отныне ты — «грязнокровка», потому что ты не заслуживаешь, чтобы тебя называли по имени.
НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ!
Я чувствую электрический разряд, пробегающей по всему телу. Он проходит сквозь меня, задевая каждый нерв, растворяясь в моей крови.
— Бесполезная. Жалкая. И я даже не хочу доказывать это тебе; если ты до сих пор сама не поняла, то, увы, тут уже ничто не поможет.
О, да ПОШЕЛ ТЫ НА ХЕР! Оставь меня, оставь в покое!
Он грубо поворачивает мою голову, чтобы посмотреть в мое лицо, а через секунду…
Еще одна пощечина.
Проклятье! Как меня бесит то, что он намеренно не использует чертову палочку, чтобы причинить мне боль!
Я ненавижу его. Я так сильно его ненавижу!
Электрический разряд вновь пробегает по телу, струясь по венам.
Напрягись, Гермиона! Направь энергию!
Люциус безжалостно смеется.
— Разве я когда-нибудь касался тебя, — шепчет он, — ты, мразь!
Вот так! Освободи ее! Пропусти через пальцы!
НЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУ!
Чувствую, как электрический разряд покидает мое тело через кончики пальцев, и Люциус… летит назад, через всю комнату, и растягивается на полу.
Я непонимающе смотрю на него сквозь слезы и делаю вдох только тогда, когда он начинает подниматься.
Господи, Боже мой.
Смотрю на свои ладони, на широко растопыренные пальцы, и я не верю. Во всем теле ощущается какая-то легкость.
Это… это была я!
Я сделала это! Беспалочковая магия!
У меня получилось!
— Ха!
Не могу удержаться от ехидного смешка, потому что я смогла. О, да, я же говорила, что во мне есть магия, ты, ублюдок!
Он встает и направляет на меня волшебную палочку, и я вжимаюсь спиной в стену, потому что у него все еще есть палочка, а у меня — скудные магические силы.
Но, несмотря на адскую боль во всем теле, я улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что на этот раз он проиграл! А я — выиграла. Я!
И он знает это!
— Ты… — его лицо искажено яростью — Ты… маленькая…
Но уже не имеет значения, что он говорит, потому что я способна творить беспалочковую магию. Я могу! А вот он ничего с этим поделать не может.
Кроме того,
