Мои босые ноги мягко ступают по холодному каменному полу. Позади меня бойко стучат ботинки Люциуса.
А потом… винтовая каменная лестница, которая столь длинна, что я чувствую, как пот течет по спине, пока мы поднимаемся наверх, но каждый раз, когда я замедляюсь, пытаясь перевести дыхание, он подталкивает меня в спину палочкой, пронзая тело вспышкой боли. Я стараюсь не реагировать и контролировать себя, но когда он прикасается ко мне, я просто задыхаюсь. Мне никогда не приходило в голову, что палочку, этот проводник волшебства и магии, можно использовать как изощренное орудие пытки.
Я стараюсь не останавливаться, в тщетной попытке избежать новой боли.
Следом еще один длинный коридор. Ни у одной из дверей нет решеток, и не слышно всхлипов.
Полагаю, это комнаты Пожирателей смерти, хотя можно только догадываться как они могут спать прямо над тюрьмой. Возможно, Люциус тоже живет где-то здесь, с тех пор как находится в бегах.
Хотя, впрочем, какая мне разница, где он живет. Скорей всего, как только я предстану перед Волдемортом, Люциуса я больше не увижу.
В конце коридора видна огромная резная дверь, которая медленно распахивается с ужасным скрежетом, как только мы начинаем к ней приближаться.
Я смотрю в дверной проем и вижу ту самую большую залу. На мои плечи ложатся руки и толкают в дверной проем.
Здесь стоит полная тишина, несмотря на присутствие людей — по моим подсчетам, их около десяти человек.
Это — ужасная тишина, полная напряженности и страха.
Они одеты в черные одежды и стоят полукругом вокруг гигантского кресла во главе зала. Трон с огромной каменной змеей.
И этот трон более не пустует.
О, Боже, О, Боже!
Все они в свою очередь, смотрят на нас, точнее, на меня, когда мы входим в комнату. Все они без масок.
Зачем им прятаться от того, кого не собираются оставлять в живых?!
Я прячу глаза. Я не хочу никого видеть или узнать.
Меня толкают вперед, к трону. Я пытаюсь дышать спокойно.
Будь храброй, Гермиона. Будь гриффиндоркой.
Несколько Пожирателей смерти расступаются, освобождая нам проход к этому гротескному креслу. Я ничего не могу сделать, это сильнее меня. Мои ноги подгибаются, и я падаю на колени. От удара коленями о каменный пол меня пронзает боль, и я слышу уничижающий свист Пожирателей смерти.
Не дайте им победить…
Я неуверенно поднимаюсь с пола; да, я напугана больше чем когда-либо прежде, но у меня все еще есть гордость.
Пусть я не буду смотреть на трон, но только благодаря гордости я до сих пор держусь.
Люциус обходит меня и идет вперед, чтобы поговорить с человеком на троне.
— Девчонка, как Вы и приказывали, мой Лорд.
Смех Пожирателей смерти замирает, поскольку они ждут его ответа, и ужасная напряженная тишина заполняет комнату еще раз. Кажется, это будет продолжаться вечно.
— Хочу увидеть ее лицо.
О, Боже, этот голос! Он столь высок и так … холоден. И не просто холоден, в нем есть что-то еще. Словно гвозди, вбиваемые в крышку гроба. Он проходит сквозь меня и заставляет содрогнуться.
Только звук его голоса заставляет меня дрожать, что же будет, когда я его увижу?
— Подними глаза, грязнокровка. — Это голос Люциуса. Он звучит так же, как когда мы были одни, протяжно и холодно. Но есть в нем что-то новое, чего не было прежде.
Я думаю, это страх.
— Подними глаза! — шипит он сердито.
Я не буду смотреть на трон, я не буду. Я не хочу видеть …
Я не могу.
Я не могу!
— Она, кажется, не в состоянии выполнить то, что ей говорят, Люциус.
Снова этот холодный голос. Я сопротивляюсь желанию вздрогнуть.
— О, я имел шанс узнать эту девчонку получше за время нашей поездки сюда, мой Лорд. — И опять голос Люциуса. Я не ошиблась, там определенно сквозит страх. Там что-то вроде… вынужденной смелости. — Она, похоже, совершенно не способна к послушанию. Я пытался научить ее смирению, но она отказалась признать, что ее место в мире ниже нас.
Я не ниже вас, ублюдки!
— Однако, немного настойчивости, я думаю, и ее сопротивление будет сломлено, — растягивая слова, произносит Люциус. — В конце концов, она всего лишь ребенок.
Мне семнадцать лет. Я больше не ребенок.
Тогда почему ты не можешь взглянуть на трон?
— То же самое со всеми магглами, Люциус. — Я хочу закрыть уши руками, чтобы не слышать этот ужасный голос, но я не буду слабой. — Они не видят собственной незначительности. Они настолько слабы, настолько бесполезны по сравнению с нами и все же они не видят этого. Их высокомерие отказывается принять их неполноценность. И поэтому, когда они не смогли уничтожить нас, то решили впустить своих детей в наш мир, щеголяя ими как волшебниками. Или, в данном случае, как ведьмами.
Я — ведьма. Я такой же волшебник, как любой из вас!
Я вижу колыхание его мантии, поскольку он сходит со своего трона и спускается ко мне.
Я не могу дышать от страха. Я чувствую, как слезы жалят глаза, и крепко стискиваю зубы. Я не слабая, я не …
Но я не могу посмотреть на него.
Он останавливается в нескольких шагах от меня. Я вижу большую часть его тела в черных одеждах. Он высокий и очень худой, я думаю. И его руки… они походят на огромных белых пауков. Кожа почти прозрачная, и я вижу, что она испещрена крошечными фиолетовыми венами.
Но я все еще не вижу его лица, и я благодарна за это.
— Посмотри на меня, грязнокровка.
Я не буду.
Меня подташнивает от страха, я так боюсь.
Я не буду смотреть на него!
Он рядом со мной. Не так близко, как неоднократно был Люциус за последние двадцать четыре часа, но достаточно близко. Я чувствую… что-то исходит от него. Я почти чувствую его злобу, просачивающуюся в воздух.
Это только мое воображение или нет, я не знаю. Но все равно дрожу от страха.
— Темный Лорд приказал, чтобы ты на него посмотрела, грязнокровка, — и снова голос Люциуса. Он зол на меня, я слышу. — Ты будешь слушаться своего нового хозяина.
Вчера бы я сказала Люциусу, что никто не является моим хозяином, не говоря уже о так называемом Темном Лорде. Но я не могу. Если Люциус испугал меня, это ничто по сравнению с тем, что я чувствую в присутствии его хозяина.
Волдеморт негромко смеется.
— Кажется, ты теряешь сноровку, Люциус. — Он насмехается над ним. Его голос похож на змею, движущуюся в прохладной высокой траве —
