С облегчением вздыхаю и откидываюсь на подушки, на секунду закрывая глаза. Я так устала, что могла бы проспать вечно…
Нет. Только не когда он рядом.
Заставляю себя открыть глаза.
Он смотрит на меня как-то… странно. Как если бы я задала ему вопрос, на который он не знает ответа.
Зрительный контакт обрывается, когда он, морщась, с шипением втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и хватается за предплечье.
Впервые с момента появления авроров в Норе я мыслю четко. Его Метка горит. Волдеморт зовет.
И впервые я задумываюсь, почему… там, в Норе, он побежал за мной, а не за Гарри?
Мне нужен ответ. Мне нужно, чтобы Люциус объяснил это.
— Что вы ему скажете, когда он спросит..?
Обрываю себя на полуслове, потому что на его лицо набегает тень. Он зол и, если я не ошибаюсь, в его глазах мелькает страх.
— Когда он спросит о чем?
Ох, знаю, что не стоит продолжать тему, но не могу удержаться. Я хочу знать.
— Вы пришли в Нору, чтобы захватить Гарри, — шепотом поясняю я. — Вы отвечали за операцию, потому что иначе остальные не стали бы слушаться ваших приказов. Я права?
Его лицо темнеет еще больше, но он молчит.
— Но, когда появился Орден, вы не погнались за Гарри, как должны были. Вместо него, вы преследовали грязнокровку, узницу, которая не представляет особой ценности. Как вы объясните это ему? Что вы…
Он хватает меня за шею, больно прикладывая головой о спинку кровати.
— Не ставь под вопрос мои решения! — Шипит он.
Он сжимает мое горло, в его взгляде столько ненависти, но он отпускает и отходит от меня только, когда я начинаю задыхаться. Тяжело дышу, потирая шею, и восстанавливаю дыхание.
— Я все сделал правильно, — тихо произносит он, и я не совсем уверена, что он говорит это мне. — Темный Лорд все поймет. Я не мог позволить сбежать заключенной, которая имеет такую ценность для нашего дела. Я перестраховался на случай, если мы не схватим Поттера. Но, что если его все-таки поймали..?
Он осекается, подойдя к двери и вытаскивая из мантии фляжку, делает глоток, и я чувствую специфический запах алкоголя.
Успокаивает нервы перед рандеву?
— Поспи, — бросает он перед тем, как выйти и закрыть за собой дверь.
Пламя свечи на столике колышется от дуновения ветра, и я закрываю глаза, отдаваясь во власть темноты.
* * *Я плыву по течению сновидений. Плыву между сном и явью. Сон постепенно отпускает меня в объятья жестокой реальности.
В комнате темно. Я спала совсем недолго, судя по тому, что Люциус еще не вернулся.
Может, еще поспать? А что делать? Тем более, я и вправду так измучена… настолько, что меня не волнует, вернется он или нет…
Поворачиваюсь на бок, удобнее устраивая подушку под щекой.
Стоило бы натянуть одеяло, но… и так слишком жарко.
Убираю волосы, прилипшие к шее, протягиваю руку, цепляясь за край матраса, и жду, когда сон вновь вырвет меня из реальности.
* * *Медленно просыпаюсь, открывая глаза и облизывая пересохшие губы.
У меня никогда прежде не было проблем со сном. Но после похищения для меня счастье, если удается поспать несколько часов подряд, не говоря уже обо всей ночи.
Ох.
Глаза широко распахиваются, когда до меня доходит, что меня разбудило на этот раз.
Ох.
Что-то мягко и осторожно движется по моей спине вдоль позвоночника. Вверх… вниз.
Едва слышный вздох срывается с губ. Кидаю взгляд в сторону, но ничего не видно. Сплошная темнота.
Чувствую, что матрас слегка прогнут рядом со мной.
Задерживаю дыхание и тщательно прислушиваюсь, стараясь подавить дрожь в теле.
Движение вверх… и вниз.
Теперь я уверена, что кто-то касается пальцами моей спины — я чувствую их даже через платье.
Вновь прислушиваюсь к темноте.
Но слышу лишь дыхание. Учащенное. Тяжелое.
Напряженно сглатываю. Пальцы замирают на середине пути.
Поспешно закрываю глаза и пытаюсь успокоить дыхание, сохранить его ровным. Если этот человек подумает, что я сплю, то, возможно, он уйдет.
Да кто же это, в конце концов?
Идиотский вопрос. Сама-то как думаешь?
Это необязательно он.
А, кто же еще?
Может, Долохов?
Он действует не так утонченно и нежно.
Ну, тогда… Драко?
От этой мысли я чуть не вздрагиваю. Не хочу, чтобы он… чтобы этот хорек так касался меня.
Кроме того, если быть предельно честной, то я просто цепляюсь за соломинку. Это не Драко. Я уверена.
— Ты никогда не умела притворяться, грязнокровка.
Личность подтверждена. Этот холодный голос с протяжными нотками я не спутаю ни с чьим другим. Слишком глубокий и ленивый, чтобы принадлежать Драко, и слишком мягкий для Долохова…
От страха крепче зажмуриваюсь.
Чего он хочет? После всего, что еще ему нужно?
Он уже вернулся после встречи с Волдемортом? И как, черт возьми, он все объяснил?
Разве это имеет значение? Едва ли это сейчас так важно?
— С твоей стороны очень невежливо игнорировать меня.
Он кладет руку мне на плечо, переворачивая на спину. Не могу сдержать крик боли, когда его пальцы касаются свежей раны на плече.
Он прижимает палец к моим губам.
— Тихо.
Что он делает? Я же… я грязнокровка. Бога ради, да что же он творит?
Люциус проводит пальцем по моей шее, и голову даю на отсечение — он чувствует мой пульс. Кровь бурным потоком несется по венам.
Ну, это же смешно! Почему я еще не попыталась остановить его? Он больше не будет играть со мной в такие игры. Я не позволю!
Вскидываю руку, но он ловит ее в нескольких дюймах от себя и до боли сжимает запястье.
— Плохая идея, — спокойным тоном произносит он и прижимает мою руку к изголовью кровати. — Ты будешь лежать тихо, поняла меня?
Но почему? Зачем? Что вам нужно?
Молча, сглатываю ком в горле и киваю. У меня нет выбора. До тех пор, пока он не предоставит его мне.
— Хорошо, — шепчет он.
Как он..?
Ах, да, Рука Славы. Он видит каждый мой отклик на его прикосновения, но я не вижу его самого. Он видит, я — нет.
Это нечестно!
Несправедливо! После всего, что он сделал, как у него хватает наглости… как он может…
Но хуже всего то, что меня это не особо-то и удивляет. Я словно бы ждала этого, на фоне всех остальных его поступков… это не кажется чем-то из ряда вон выходящим, но…
Слова Беллатрикс всплывают в голове.
— Ты слишком горд и не можешь смириться с тем, что есть что-то в этом мире, чего ты не можешь заполучить!
И она права. Он всегда мог получить все, что ни пожелает. Деньги и социальное положение давали ему всё, и все же он не может иметь то, что так жаждет подчинить себе полностью.
Или же думает, что не может.
Кончики его пальцев замирают на пульсирующей жилке на шее.
Такое впечатление, будто он сходит с ума, пытаясь обойти свои же правила.
Одна надежда, что он не зайдет
