В комнате царил сумрак и было прохладно. Сначала Пельке показалось, что сейчас утро, но потом она прислушалась к внутренним часам и поняла, что время уже перевалило за полдень.
Повернув голову влево, девушка посмотрела на лежащего рядом Арея. Он спал, и во сне его лицо разгладилось. Больше не нависали над глазами хмурой дугой густые брови, исчезли складки горечи в углах губ. Эти самые губы дарили ей столько восторга прошедшей ночью.
Они целовались до тех пор, пока у неё не заболела челюсть. Но даже тогда Пелька готова была продолжать. Однако Арей вновь остановился у крайней черты. Когда девушка, взволнованная его ласками и тягучим ощущением в груди, коснулась пряжки широкого ремня, барон мрака перехватил её руки, как тогда, в башне Приграничья. Пелька хотела вырвать ладони и снова дотронуться до него, но что-то во взгляде мужчины её остановило. Она вдруг осознала, что уже глубокая ночь, и ощутила невероятную усталость - длинный день, наполненный переживаниями и новыми впечатлениями, навалился всей тяжестью.
Арей поднялся со стула вместе с Пелькой, придерживая её сильными руками, и отнес к кровати. Девушка испугалась, что он снова решит спать на стуле. Однако, откинув покрывало и устроив её на подушках, мужчина скинул сапоги и улегся рядом. Кровать жалобно скрипнула под его весом. Пелька улыбнулась, и глаза её немедленно закрылись под треск поленьев в очаге.
И вот теперь она видела, что барон мрака всю ночь провел рядом с ней. Перевернувшись на бок, девушка положила ладони под щеку и стала разглядывать мечника. Они провели вместе не так много времени, но каждую секунду этих нескольких месяцев он был подле неё. Она ела и спала рядом с ним, он учил её доктрине света и мрака, а она рассказывала ему о своей прежней жизни. Пелька всегда жадно вслушивалась в слова Арея, вглядывалась в его глаза, пытаясь понять, разгадать ту загадку, что являл собой этот суровый, хмурый человек.
И сама не заметила, как постепенно он стал центром её жизни.
Девушке всегда были свойственны безрассудные поступки. В детстве она часто путешествовала с родителями, которым нужно было прикладывать немало усилий, чтобы уследить за темной макушкой дочери. Её влекли вперёд любопытство и отвага. Она вечно норовила сбежать и исследовать окружающий мир самостоятельно. В ней не было страха, не было никакого внутреннего заслона, который в случае чего уберег бы Пельку от неприятностей.
Но всё же инстинкт самосохранения у неё был. Именно он спас девушку, когда та попала в Запретные земли и лишилась родителей. Ежедневно на протяжении нескольких лет она пряталась, изворачивалась и хитрила - проще говоря, выживала. Именно тяжелое положение, в которое попала Пелька, не позволило ей сойти с ума от печали после убийства родителей. Однако горечь и тоска по единственным родным людям, которые у неё были, притупили все прочие мысли и желания девушки.
Она вставала по утрам, чтобы поесть и наточить свой нож, чтобы она могла обороняться и охранять свой ночлег, для того, чтобы утром снова проснуться. Этот заколдованный круг ограничил жизнедеятельность Пельки, её интересы и потребности. Сделал девушку диковатой, сторонящейся любого, кто мог нанести ей вред.
Так было вплоть до той встречи на мосту.
До любимого синего платка, который Арей вытянул из-под прогнивших досок.
Разговора в десять минут хватило девушке, чтобы понять - эта встреча была не случайной. А непростой опыт выживания позволил увидеть, что мечнику можно доверять.
И она пошла за ним. Сама.
Сама сделала шаг навстречу своему будущему и этому непонятному, исковерканному мужчине.
Сама предложила ему полюбить себя. И, всё же, полюбила первая.
Эта внезапная мысль, это ощущение кольнуло сердце холодной иглой. Девушка задержала дыхание и медленно-медленно выдохнула, будто боясь громким сопением вспугнуть неожиданное открытие. Но нет, чувство никуда не исчезло ни после второго, ни после третьего вдоха.
И тогда Пелька прикрыла глаза и впустила его в свою душу. Позволила ему заполнить каждый её темный уголок, а сердцу, подчиняясь порыву, застучать быстрее. И в то же мгновение эйдос в груди девушку вспыхнул ярко и мощно, и если бы можно было видеть это сияние невооруженным взглядом, оно ослепило бы.
А потом Пелька открыла глаза. Барон мрака смотрел прямо на неё.
***
В нескольких сотнях километров от Лысой Горы, в подземельях Верхнего Тартара кипела работа. Даже много веков спустя здесь ничего не изменится - всё так же будут стоять длинные столы, заваленные свитками и чернильницами с кровью, за которыми восседают стражи с изможденной бледной кожей. По-прежнему будут сновать туда-сюда комиссионеры и суккубы, а по низко нависающим коридорам прохаживаться мрачные стражи с обожженными лицами и злыми глазами.
В самом сердце этой преисподней, пропитанной безнадежностью и запахом серы, восседал глава Канцелярии мрака. В то время его должность звучала несколько иначе - не было в ней офисной четкости и точного ранжирования. Но власть его распространялась так же широко, и алчность не знала границ.
В тот вечер, когда Арей и Пелька прибыли на Лысую Гору, Лигул принимал у себя особого посетителя. Это был высокий, худой мужчина с редкими пепельно-серыми волосами и непримечательным, но, тем не менее, отталкивающим лицом. Человек сидел на краю стола, игнорируя пододвинутый к нему стул и недовольный взгляд горбуна.
Сам глава мрака развалился в широком кресле, обитом бархатом, с позолоченными ручками и филигранной резьбой. Видно было, что Лигул нервничает. Ему явно не нравился пепельноволосый, который отвечал горбуну тем же. Однако зло не знает принципов, и одна из любимых поговорок стражей мрака звучала как: «Враг моего врага - мой друг».
- Зачем искал меня? - мужчина первым нарушил молчание. Голос его звучал тихо, едва-едва, будто он с трудом заставлял слова проталкиваться через гортань.
- У меня к тебе предложение, - Лигул склонил голову набок, задумчиво разглядывая посетителя. - Мне нужно, чтобы ты выследил кое-кого.
Выражение лица мужчины не изменилось, только зрачки немного сузились, выдавая недоумение.
- Почему я? У тебя в подчинении Черная Дюжина, стражи из Нижнего Тартара и наемники.
- Только ты сможешь обставить всё тихо, так, чтобы этот человек ни о чём не догадался. Это возможно лишь в том случае, если он доверяет тебе. А он доверяет, потому что считает тебя своим другом, Яраат, - закончил горбун, гаденько улыбаясь мелкими, выеденными зубками.
На сером лице посетителя отразилось понимание.
- Арей?
- Он самый, - закивал Лигул, злобно щурясь. - После пропажи Камня-головы от него ни слуху, ни духу. Я чувствую, что здесь что-то не так. Подобная скрытность свойственна лишь тому, кому есть, что утаивать.
- Зачем он
