— Мы там, где я думаю? — его голос звучал несколько иначе. Будто ушла многовековая усталость, оставив лишь естественную хрипотцу и скрытую усмешку.
— Да, Арей.
— Но как?..
Троил вздохнул, сцепив руки с замок и опершись ими о колени.
— Ты невнимательно слушал Его. Как всегда… Ты вообще никого и никогда не слушал. Тем не менее, я отвечу тебе: в последний раз. Но прежде задам вопрос: ты помнишь, что Он говорил нам о бытии и об эйдосах? Что наполняет всё сущее жизнью и светом? Какая сила во Вселенной выше самой смерти?
Арей понял, но не ответил. Ему не хотелось звучать, как девочка-школьница.
— Вот тут ты прав, — улыбнулся Генеральный Страж. — Есть вещи, которые обесцениваются, если их часто произносить вслух. Мы сами этим грешили, что говорить о людях, которые уже и позабыли давно, что на самом деле представляет собой эта сила.
Они какое-то время помолчали, и умиротворяющую тишину нарушал лишь шелест листвы у них над головами.
— Это она, да? — произнёс Арей. — Она вытащила меня?
— Да, твоя жена очень многое сделала для того, чтобы вернуть тебя к свету. Она совершила немыслимое. Случаев, подобных твоему, за всю историю мироздания не наберётся и десяти. Прорваться выше облаков, будучи замурованным под землёй, практически невозможно. Однако, — добавил он, — будет несправедливым утверждать, что в этом заслуга лишь Пельки. Есть кое-кто ещё, кому ты можешь сказать спасибо.
Бывший мечник нахмурился. Кто мог любить его и желать ему искупления так же, как его жена? Дочь? Может, Мефодий? Или?.. Осознание пришло, когда он встретился глазами с Троилом. Тот кивнул, подтверждая его догадку.
— Это ты сам. Ты смог пожелать прощения так искренне, что тебя услышали и вернули обратно. Дали тебе ещё один шанс.
Арей отошёл на несколько метров, прислонился к старому дубу. Глаза ему заволокло пеленой, он неверяще уставился в пространство, как тот, кто не способен до конца признать правду, обрушившуюся на него.
Он услышал шорох позади себя, а затем ему на плечо легла лёгкая рука.
— Я представляю, каково это, и дальше будет ещё труднее. Тебе предстоит долгий путь, и ты это знаешь. Теперь вместо меча и дарха у тебя женщина, которую ты любишь, и ваше дитя.
Арей резко вскинул голову. Троил мягко сжал его плечо.
— Твоя дочь прорвалась к свету, сделав то, чего когда-то не смог ты.
— Варвара умерла? — хрипло выговорил бывший мечник.
— Это было её добровольное решение, Арей. И жертва, которую она принесла, окупилась во сто крат. Её эйдос теперь сияет, как тысячи солнц. Это большее, на что ты мог рассчитывать.
Арей поник головой, прикрыв глаза.
— Я знаю. Чудом было само её рождение… Мне не место здесь. Как я вообще мог оказаться тут, объясни?
— Ты забываешь, что не я создал мироздание. А ещё ты позабыл, что на свете нет ничего однозначного, кроме любви. Я не могу ответить на все твои вопросы, но могу подсказать, как перестать ими терзаться. У тебя перед глазами был как минимум один пример искупления.
Арей вскинул голову.
— Мефодий?.. — неуверенно пробормотал он.
Генеральный Страж кивнул.
— Твой ученик смог пройти путь от носителя сил Кводнона и воспитанника мрака до жертвенной смерти и возрождения златокрылым. Его нельзя назвать однозначным добром, и он никогда им не станет, однако в нём горит изначальный свет. Есть ещё один — ученик волхва, некромаг, в груди которого бьётся частица первоматерии и который полюбил девушку-валькирию, связав себя с ней, после чего…
— Это дурные примеры, — перебил Арей. — Оба парня вместе не совершили даже десятой части того, что совершил я!
— Ты опять невнимательно слушал, — голос Троила звучал настойчиво, будто он пытался подтолкнуть бывшего мечника к какой-то мысли. — Рядом с каждым из этих мужчин была женщина — светозарная, чистая, способная своей любовью вытянуть к свету и себя, и своего возлюбленного.
Арей по-прежнему не выглядел убеждённым.
— Мне никогда не забудут того, что сделано. Не простят.
— А ты простишь?
Вглядываясь в неровную линию горизонта, Арей размышлял о том, готов ли он оправдать то великое благо, которое ему даровали. Действительно, сможет ли он быть к себе милосердным? И тут же понял, от чего зависит ответ.
— Если простит она.
Генеральный Страж отпустил его плечо и шагнул в сторону, его взгляд поверх очков был спокоен и твёрд.
— Она простила, Арей, — с этими словами он кивнул вперёд.
Посмотрев в указанном направлении, мужчина увидел, что там, где ещё секунду назад был бархатный ковёр холма без каких-либо движений, теперь прорисовались две фигурки. Даже отсюда было видно, что фигуры женские, и что они движутся не спеша, как будто у них впереди вечность.
Выдохнув, Арей сделал шаг вперёд, но внезапно остановился и повернулся к Троилу.
— Что теперь? Что нас ждёт?
Троил улыбнулся.
— Долгожданная встреча. А потом… как я уже сказал, впереди много трудностей и испытаний. Привыкай к Эдему постепенно, чтобы и он привык к тебе. Пока что ты можешь передвигаться только по определённым местам, другие просто не признают тебя. Тебе предстоит доказать, что ты достоин. Что в тебе ещё жив тот самый изящный и быстрокрылый страж Арей. Возроди его к жизни, — Троил приблизился, внезапно посерьёзнев. — Я не могу пообещать, что ты когда-нибудь вновь… Но ты можешь призвать всё самое лучшее в себе, прежде похороненное под плитами мрака. У тебя для этого есть всё, — и Генеральный Страж показал вокруг.
Арей кивнул и твердо протянул руку Троилу.
— Я рад, что снова вижу тебя. Очень. И хотя знаю, что это её заслуга, всё же… спасибо.
Это было первое «спасибо» бывшего мечника за много сотен лет. И оно было искренним. Место, в котором они находились, будто почувствовало это — казалось, по ним прокатилась воздушная волна, как если бы дохнул огромный великан. И две маленькие фигурки стали ещё ближе. Теперь можно было различить их лица.
Пелька осталась ровно такой же, какой была к моменту своей гибели — двадцатилетней, длинноволосой и улыбчивой. Тонкая льняная юбка путалась между худых ног. Девушка босиком шагала по полю, не сводя глаз с Арея. А рядом с ней шла Варвара.
Именно последнее воплощение на земле теперь было её личиной. В узком, изящном лице, которое пересекал красноватый шрам, с трудом можно было узнать пухлощёкую, кудрявую Мирославу. Однако стоило увидеть глаза — огромные, песочные, с пронзительной
