— Меня послали к тебе, памятуя твои прежние заслуги перед конторой, бывший некромаг. Лигул оказывает тебе невероятную честь, согласившись принять вновь в свои ряды и вернуть твой дар.
Бейбарсов невозмутимо кивнул. Внешне он выглядел абсолютно спокойным, но внутри уже вступили в борьбу его лучшие и худшие качества.
Магия, такая желанная, без которой он всё ещё не мог представить себе жизнь! Вот он, дар, только протяни руку — а там и могущество, и власть! Жизнь, полная приключений и захватывающих открытий! И возможность вернуть Таню — миллион возможностей, и он бы воспользовался всеми по очереди. Всё внутри горело, страсть, которую Глеб так упорно подавлял все прошедшие месяцы, вдруг неконтролируемо вырвалась на свободу, обжигая внутренности, зажигая пустой взгляд. Вот она, возможность, за которую прежний Глеб Бейбарсов ухватился бы, не раздумывая! Вот только…
Только прежний погиб, сорвавшись в пропасть со слишком высокой скалы, на которую он сумел в одиночку забраться. С таких уступов путь всегда только один — вниз, на дно… Прежнего Глеба больше нет, от него остались лишь осколки, а новый Глеб слишком хорошо помнил сосущую безнадежность Тартара. Он помнил слёзы Тани Гроттер, когда она оплакивала остатки света в нём. Помнил её пальцы в своих волосах. И пусть это всё, что ему осталось в жизни… он никогда не надругается над этими воспоминаниями, не перечеркнёт их одним кровавым росчерком.
Ничего из этого не отразилось на его лице. Оттолкнувшись от стены, Глеб иронично улыбнулся:
— Это очень щедрое предложение, и я даже не представляю, чем удостоился такого. Однако вынужден его отклонить — как бы хорошо оно ни было, от него несёт тухлым мясом, а уж я в этом разбираюсь.
Охотник за глазами метнулся к Бейбарсову смазанной тенью:
— Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? — прошипел он. — Лигулу всё равно, он найдёт ещё с десяток таких же парней-некромагов!
— Желаю ему удачи и всех благ, — невозмутимо ответил Глеб, хотя волосы у него на голове зашевелились, когда он подумал, что страж сейчас просто проткнёт его кинжалом, висящим на поясе.
Однако тот отступил, и оглядев Бейбарсова с ног до головы, ухмыльнулся:
— Я понял. Думаешь, они придут к тебе и спасут тебя? Наивный дурак! Они намного хуже нас, потому что для них тот, кто оступился, уже не достоин шанса! А ты оступался не раз!
Последние слова прозвучали в пустом коридоре из воздуха, потому что охотник за глазами уже исчез.
***
Когда Алёна впервые осталась у него, они не спали всю ночь. Только под утро девушка, утомленная и счастливая, засопела у Глеба под боком. Он осторожно приподнялся, чтобы не разбудить её. Какое-то время постоял у кровати, наблюдая за ней: Алёна чему-то улыбаясь во сне. Теперь он уже знал наверняка: она действительно любила его. Но это всё только усложняло.
Натянув бельё и джинсы, бывший некромаг босиком прошел на кухню. Его руки привычно замелькали, наливая в турку воду, добавляя две ложки свежемолотого кофе и ставя его на плиту. Медленно помешивая напиток, Глеб задумался.
Алёна была первой девушкой, которую он поцеловал после Тани. Вернее, после их поцелуев у Серого Камня и того прощального, призрачного поцелуя на драконбольном поле. Глеб не мог сказать, что целовать Алёну ему было неприятно — нет, его молодое и здоровье тело было более чем довольно. Но его самого душило какое-то идиотское, совершенно нерациональное ощущение, будто он изменил Тане.
«Бред какой-то! — размышлял Бейбарсов. — Как я могу ей изменить, ведь мы не вместе и никогда не были! Черт возьми, в соседней комнате спит красивая девушка, которая всю ночь занималась со мной любовью, а я тут ерундой страдаю! Сомневаюсь, что Таня думает, будто изменяет мне. Сама там небось со своим Валялкиным…».
Глеб резко свернул все мысли в этом направлении. Думать дальше было опасно очередным срывом, а он слишком хорошо держался последние месяцы. С появлением в его жизни Алёны тоска и одиночество на время отступили, разжав свои когтистые лапы и позволив бывшему некромагу вдохнуть немного свежего воздуха. Даже Ленка и Жанна, исправно звонившие и навещавшие его, отметили: Глеб меняется.
Про ту историю с охотником за глазами Бейбарсов никому ничего не говорил. Он рассудил просто: его никто не тронул, ему никто не угрожал и ничего не оставлял. А раз так, зачем он будет лишний раз беспокоить своих сестёр, которые и без того чересчур, по мнению самого Глеба, его опекали.
Единственное, что не давало ему покоя, это слова стража «Думаешь, они придут к тебе и спасут тебя?». Кто такие эти они, Глеб не знал, но догадывался. И не позволял себе даже думать о чём-то подобном. Если он будет думать, то станет надеяться. А если станет надеяться, то неизбежно разочаруется, и тогда прахом пойдут все прошедшие месяцы, за которые он с таким трудом восстанавливал свою перекроенную душу и ждал, пока она зарубцуется.
И всё же, всё же… где-то на самом дне его измученного сердца распустился робкий, крохотный стебелек надежды. Глеб не поливал его напрасными мечтами, не позволял вырасти в большой куст, но стебелёк как будто и не стремился к этому: он просто рос себе спокойно, подогревая и подпитывая жизненные силы Бейбарсова. Пока однажды не вымахал в целое дерево.
И произошло это тем самым утром, когда Глеб стоял босой на своей кухне и варил кофе, изредка поглядывая в окно. Август медленно и неумолимо близился к своему завершению. Листва на деревьях в маленьком сквере напротив уже постепенно теряла свои краски. Скоро осень, занятия в училище и его, Глеба…
В дверь кто-то тихо и деликатно постучал. Нахмурившись, Бейбарсов бросил взгляд на настенные часы: часовая стрелка указывала на пять утра, а минутная, неохотно дёрнувшись, переползла на цифру четыре. Выключив плиту, Глеб вышел в прихожую и, не глядя в глазок, распахнул дверь. На пороге стоял высокий темноволосый молодой человек. Увидев Глеба, он улыбнулся: спокойно, радостно, как будто увидел старого товарища, которого давно искал.
— Доброе утро, — голос у незнакомца был низкий, бархатный. — Можно мне войти?
Бейбарсов так растерялся, что не сразу нашелся с ответом, и незваный гость, воспользовавшись заминкой, ужом проскользнул в квартиру. Нахмурив брови, Глеб прикрыл дверь и повернулся к незнакомцу. Тот снова улыбнулся и качнул головой в сторону кухни:
— Идём, не в моих правилах беседовать на пороге.
Всё ещё ничего не понимая, но догадываясь, что его в очередной раз пришли соблазнять всякими побрякушками или обещаниями вернуть дар, Бейбарсов пошел за гостем. По дороге он встревоженно бросил взгляд на дверь комнаты, за которой спала Алёна.
