— Я не жалею тебя, Глеб, — тихо возразила девушка. — Я тебя понимаю.
Бейбарсов поднял голову:
— Разве ты несчастна?
— Я счастлива! Просто, знаешь… Иногда я просыпаюсь ночью и спрашиваю себя: что я здесь делаю?
Глеб подумал немного и спросил:
— Может, ты просто не на своём месте?
Таня тут же вскинулась:
— Моё место рядом с Ванькой!
Он криво ухмыльнулся, но в этой усмешке не было прежней затаённой злости, лишь бесконечная усталость.
— Я не сказал, с кем твоё место. Я лишь предположил, где оно: явно не в лесной глуши.
Внучка Феофила Гроттера не нашлась, что ответить. Однако Глеб снова легко переменил тему.
Они проговорили до самого утра. Вспоминали, смеялись, подшучивали друг над другом и над бывшими однокурсниками. Всё смешалось в душе Тани. Девушка уже не понимала ни кто этот человек с глазами-льдинками, ни кто она такая. Но это было неважно — в эту ночь они были просто двумя людьми, вместе прошедшими через многое и преобразившимися. Они смотрели в будущее с готовностью к испытаниям, но без страха.
Когда между тонкими рейками жалюзи пробился робкий свет, Таня поняла, что ей пора уходить. Глаза мужчины напротив смотрели на неё, не отрываясь. Так разглядывают редчайший экспонат, закрытый пуленепробиваемым стеклом: с осознанием, что это настоящее сокровище, и оно никогда не будет принадлежать тебе.
Таня, в свою очередь, смотрела на Глеба, любуясь игрой света на почти прозрачной радужке его глаз, и вдруг испытала странное ощущение: она как будто провалилась в глубокую яму, а в следующий миг её окружила какофония чужих мыслей и эмоций.
Девушка заблуждалась. Любовь Глеба не исчезла, не покрылась пылью и не затаскалась. Она, самая сильная, безответная, подкрепленная страстностью натуры, медленно тлела в его искалеченном, изуродованном сердце, которое, как всем казалось, способно только на эгоистическую одержимость. Он не забыл её, не разлюбил её, и ни на минуту не переставал думать о ней. Все его мысли, все чувства были перед ней как на ладони.
Гроттер резко вынырнула из чужого разума, поняв, что случайно подзеркалила его. Лишенный магии, Бейбарсов не мог закрыться от неё или поставить блок. Видимо, что-то изменилось у неё в лице, потому что он мгновенно разорвал зрительный контакт и стал убирать со стола.
— Глеб, мне пора, — тихо сказала Таня. — Спасибо тебе… за ужин и за всё остальное.
Не оборачиваясь, он кивнул.
— Может, я ещё прилечу. Покажешь мне город, прокатишь на «бешеной коробке», — пошутила девушка.
Бейбарсов улыбнулся, провожая её до двери:
— Да, и гулять пойдем при всём параде: ты с контрабасом, я с мольбертом. Выпускница филармонии и свободный художник.
Оба засмеялись, прекрасно понимая, что этого никогда не будет. Таня — потому что знала: если она прилетит в следующий раз, всё полетит в Тартар. Глеб — потому что знал, что, как человек, он доживает последние дни.
Вместе они поднялись на крышу, и по пути Таня размышляла, как ей быть дальше. Лететь в Тибидохс не хотелось: слишком взбудораженная прошедшей ночью, она не только эмоционально не была готова ко встрече со знакомыми, но ещё и рисковала по дороге свалиться в океан от недосыпа и потрясения.
Решив, что, пока летит, придумает, что сказать Ваньке, Гроттер оседлала контрабас и, глубоко вздохнув, обернулась на Глеба. Он ободряюще улыбнулся ей и слегка склонил голову. Этот жест чем-то напомнил его прежний издевательский поклон, но был при этом гораздо более сдержанным и благородным. В нём чувствовалась ирония, а не насмешка.
Перед тем, как резко сорваться с крыши, Таня успела заметить нечто странное в его глазах: не надежда и не обещание, а… предвкушение. Это был взгляд человека, вот-вот собирающегося отправиться в полное приключений путешествие, о котором он давно мечтал. Но девушка не успела додумать эту мысль, потому что крыша панельки с маленькой точкой на ней уже исчезла.
Подхваченный воздушным потоком, контрабас быстро набрал высоту, и вскоре Нижний Новгород растворился внизу, исчезая за завесой облаков. И вместе с городом Таня оставляла человека, который вновь захватил и разбередил её душу.
Комментарий к 3. Глеб
* Жребий брошен; выбор сделан; решение принято.
** Всё суета.
========== 4. Искра света ==========
Комментарий к 4. Искра света
Короткая, скудная на события, но важная часть.
***
Как странно быть живым в чернеющем нигде,
Среди неспящих глаз звёзд, необыкновенно юных.
Пересекая вечность, думать о тебе,
Песка галактик огибая дюны.
Как жаль, что рай разбит на облаках Земли
И бог не покидает собственного дома.
Душа моя останется вдали
И будет без конца твоей душой искома.
А может, я внутри твоей души,
И потому мой путь так бесконечно долог.
В прекрасном веществе сверкающей тиши
Летящий сквозь безвременье осколок.
Прости, корабль меняет курс
Мы входим в плотную густую атмосферу.
Я так тебя люблю, я больше не боюсь,
И не надеюсь, и не обретаю веру.
(Дельфин — Слышишь)
***
Но это только ты.
А фон твой — ад.
Смотри без суеты
вперед. Назад
без ужаса смотри.
Будь прям и горд,
раздроблен изнутри,
на ощупь тверд.
(Иосиф Бродский. На прения с самим собою)
Би-2 — Мой рок-н-ролл
Смысловые Галлюцинации — Вечно Молодой
***
Глеб Бейбарсов метался на постели. Через судорожно сжатые зубы иногда вырывалось нечленораздельное мычание. На мгновение он замирал, смуглым кулаком комкая простыню, а потом снова начинал метаться.
Ему снилась избушка в лесу, снилась рыжеволосая девушка, лежащая на постели и смотрящая на него испуганными глазами. Он приближался к изножью кровати, чтобы сказать: не нужно бояться его, он больше никогда не причинит ей вреда. Но в этот момент из тёмного угла выступали два других мужчины, похожие на него как две капли воды: оба с гнусной улыбкой подходили к Бейбарсову, по дороге превращаясь в одну тонкую струйку густого дыма и проникая в него через нос, глаза, уши.
А после этого всё обращалось в кошмар. Страшная ярость поднималась в нём, порождая желание взять, сожрать, поглотить, и сопротивляться не было сил. Он запрыгивал на кровать, всем весом обрушиваясь на девушку, и начинал душить её, впиваясь в мягкие податливые губы. Она почему-то не сопротивлялась, только мычала, а он улыбался, глядя в её распахнутые от ужаса глаза. Внезапно рядом вырастал ещё один близнец, всё это время лежавший рядом с девушкой. Он одним движением отбрасывал Глеба на пол. И в следующее мгновение Бейбарсов и его близнец кидались друг на друг, раскрыв рты, как будто желая вцепиться в горло и разорвать…
Резко выдохнув, Глеб проснулся, садясь на кровати. Его грудь сильно вздымалась и блестела от пота. Согнув колени и уронив голову на вытянутые руки, он пытался отдышаться.
Нет, он определённо не оправился от приезда Тани. Прошло уже две недели, а бывший некромаг до сих пор ходил, окруженный её запахом, против воли
