Кончики пальцев, которыми он касался Таниной руки и кольца ровно пять секунд, до сих пор покалывало. Это было его единственное прикосновение к девушке за все те часы, пока она была у него. Но этого было достаточно, чтобы его горячая кровь вновь вскипела, причиняя нестерпимую муку.
Он перебирал у себя в голове каждую секунду, что Таня провела рядом с ним той ночью, раскладывал каждое её движение на составляющие, пытаясь понять, был ли в них намёк хоть на что-то. В конце концов, понимая, что снова опасно близко подошел к черте, за которой только страдание и муки, Глеб нечеловеческим усилием воли заставив себя оторваться от воспоминаний и вернуться к прежней жизни.
Он уже почти смирился с тем, что вряд ли магию ему вернут в ближайшее время, снова стал проводить время с Алёной, даже начал получать удовольствие от лекций в училище. Но, как говорят — стоит перестать ждать чего-то, как оно тут же появляется.
Поэтому Бейбарсов почти не удивился, когда в солнечное сентябрьское воскресенье, вернувшись с работы, застал у себя в комнате сурового байкера, с любопытством разглядывавшего его рисунки.
Скинув рюкзак на пол, Глеб сложил руки на груди и прислонился к косяку, в свою очередь спокойно оценивая гостя. Он выглядел внушительно: высокий, широкоплечий, весь затянутый в кожу. Внешне байкер мало походил на того, кто обладает светлой магией. Однако жизнь научила бывшего некромага не обманываться личиной. Глаза у незнакомца были мудрые, добрые и лучились мягким теплом.
— Здравствуй, Глеб, — поприветствовал он глубоким басом и кивнул на мольберт и папку с набросками: — Я тоже рисую понемногу. У тебя неплохо получается.
— Добрый вечер, — Глеб слабо улыбнулся, оценив сдержанность и затаенную возвышенность похвалы, — благодарю.
Он вдруг ощутил, как по позвоночнику расползается колючий страх — но боялся он не гостя. Ему вдруг подумалось: а что, если его обманули, если сейчас этот детина посмотрит на него и поймёт, что он, Глеб, не заслуживает быть сосудом для светлой магии и никогда не будет к этому готов.
Байкер оторвался от созерцания рисунков и повернулся к Бейбарсову, с интересом разглядывая уже его самого.
— Если бы ты просто хотел вернуть себе магию как символ могущества — да, ты был бы недостоин, — спокойно ответил он, явно читая мысли Глеба. — Но ты хочешь иметь силы, чтобы доказать, на что ты способен, когда тебя не раздирает на части тёмный дар. Ты хочешь обратить тьму, которую успел распространить, в свет. Ты хочешь искупления.
Незнакомец приблизился к нему, что-то вытаскивая из кармана. Глеб заметил, как в руке байкера покачивается тонкий шнурок, на котором поблёскивает нечто, похожее на брелок или амулет. Закатные лучи брызнули в окно, и глаза бывшего некромага расширились: это были миниатюрные крылья.
— И ты заслужил искупление, — улыбнулся гость, быстро и осторожно касаясь лба Глеба ладонью, в которой были зажаты крылья.
Слепяще яркий столп света вырвался из двух окон обычной панельной пятиэтажки в Нижнем Новгороде. Кто-то потом говорил, что там жил парень-колдун, вот он и баловался разными ритуалами, а потом исчез. Впрочем, сплетня, перетираемая всем двором какое-то время, через неделю затихла, а потом и вовсе позабылась.
Жизнь людей пошла своим чередом.
Жизнь Глеба Бейбарсова изменилась навсегда.
***
Знакомые лабиринты коридоров встречали гулкой тишиной. Мелькали каменные стены, картины, причудливые статуи, освещённые дрожащим светом магических факелов. По пустым в этот поздний час коридорам шёл смуглый молодой мужчина в чёрной куртке и высоких военных ботинках. Он ступал расслабленным, слегка пружинистым шагом, но линия его плеч была напряжена.
И только глаза, отражавшие пляшущие огни факелов, прятали на самом дне ничем не замутненное счастье и лёгкую настороженность.
Магия, вновь бурлившая под его кожей, первые дни пьянила Глеба, как молодое вино. И ещё больше оглушало осознание, ощущение того, что её природа — светлая, чистая, без привычной тёмной взвеси, без ощущения пудовой тяжести, висящей на шее. Бывшему некромагу казалось, что он никогда не сможет привыкнуть к чувству лёгкой эйфории, порождённой светлым даром, вступившим в симбиоз с тёмными началами его души.
Повернув за угол, Бейбарсов остановился перед большими двустворчатыми дверями со спящими сфинксами. Он вдруг подумал о том, что золотые звери его не пропустят, но тут одна из створок сама собой распахнулась, приглашая мужчину зайти.
Внутри было тихо, если не считать странных пощелкиваний, раздававшихся со стороны клетки с черномагическими книгами. Посередине стоял массивный стол на изогнутых ножках, а за ним сидел румяный упитанный человек с седой бородой и цветными усами. Сцепив пальцы рук и уложив на них подбородок, он явно о чём-то сосредоточенно размышлял. Заметив вошедшего, Сарданапал — а это был именно он — кивнул и взглядом указал на кресло напротив себя.
Глеб сел и посмотрел академику в глаза. Тот смотрел на него в ответ. В таком молчании и разговоре одними взглядами прошло несколько томительных минут. В конце концов, Сарданапал расцепил руки и откинулся назад.
— Невероятно, — хмыкнул он.
Бейбарсов ничего не ответил, продолжая напряженно ожидать, что ему скажут дальше.
— Ну что ж, Глеб, добро пожаловать обратно в Тибидохс. Хоть ты учился в этой школе недолго, ты навсегда связан с ней, как любой из учеников.
Бывший некромаг слегка склонил голову в полупоклоне, давая понять, что ценит это.
— Я не буду тебе лгать: это бессмысленно и нецелесообразно, — продолжал академик. — Я не верил в то, что у тебя есть шанс, пока ты был наделён даром некромагии. Когда же ты его лишился, у тебя появилась возможность всё исправить, но даже тогда я был настроен скептически, хотя и не отрицал такой возможности. Теперь же я убедился: сколько бы лет человек не прожил на свете, всегда будет происходить что-то, к чему он не готов, чего он ни разу не встречал и во что не верил. Ты — именно такой случай, и я очень раз знать и видеть, что ошибался насчёт тебя.
Покинув своё кресло, Сарданапал прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Его беспокойные усы взлетали и опадали при каждом шаге, как будто соревнуясь, кто выше подпрыгнет. Глеб молча слушал.
— Хочу подчеркнуть, — заметил Сарданапал, — что ошибался я исключительно в человеческих качествах, но никогда — в твоих способностях. Что подводит нас к причине, по которой я вызвал тебя, и цели твоего визита. Я хочу предложить тебе работу.
Бейбарсов всем корпусом развернулся к магу, чтобы видеть его лицо.
— Почему именно мне?
Сарданапал остановился напротив и
