На обшарпанных подоконниках, словно дети,
Каждый сам себе плакальщик, сам себе господин.
Мы расстанемся здесь.
Ты дальше пойдешь один.
Не приеду отпеть. Тут озеро и трава,
До машины идти сквозь заросли, через насыпь.
Я не помню, как выживается в восемнадцать.
Я не знаю, как умирается в двадцать два.
До нескорого. За тобой уже не угнаться.
Я гляжу тебе вслед, и кружится голова.
(Вера Полозкова. Игорю, в дорогу)
Мумий Тролль — Такие Девчонки
***
Погода резко испортилась. Целую неделю шли проливные дожди, но потом вдруг выглянуло солнце, температура подскочила, и лес вокруг превратился в настоящий парник.
Таня, спокойно переносившая на Буяне и суровые зимы, и ураган, и палящее солнце, спавшая на балконе у Дурневых в лютый мороз, здесь почему-то стала сопливить, кашлять и вообще предпочитала лишний раз на улицу не высовываться. Нет, зима на Иртыше ей определенно нравилась больше, чем эта промозглая осень.
С момента её возвращения от Глеба прошло чуть больше двух недель. Разумеется, удивлённому её скорым возвращением Ваньке она не сказала правду. Просто кинулась ему на шею, шепча «Соскучилась». И это даже не было ложью: ей хотелось поскорее обратно, в привычную ей рутину, в безопасную мягкость Ванькиных рук. Но почему-то в этот раз старое лекарство не сработало: девушке не стало легче и спокойней.
Таню душило чувство вины и стыда: казалось, после этой поездки она вся пропиталась запахом Бейбарсова, хотя на самом деле даже не коснулась его ни разу. И без того рассеянная, она теперь окончательно погрузилась в себя. Таня была неизменно ласкова с Ванькой, так же помогала ему с лесной живностью и нежитью. Они вместе ругали Тангро и радовались успехам Тантика, который действительно оказался весьма способным в обучении. Они даже достроили многострадальный сарай.
Но всё это внучка Феофила Гроттера делала механически, эти действия не доходили до её сердца. И она не замечала, как с каждым днём всё больше мрачнеет её жених. Валялкин интуитивно чувствовал, что с Таней происходит нечто странное. Но он был готов к этому больше, чем она. Он знал, что так будет, потому что слишком хорошо её изучил. Рано или поздно их серая обыденная жизнь должна была ей наскучить. Девушка увядала, как цветок без подпитки.
Ванька знал, что Таня любит его, он это чувствовал. Однажды, вернувшись домой после трудного дня, в течение которого он залечивал хвосты русалкам, поранившимся о рыболовные крючки, Валялкин с удивлением заметил, что Танька варит кофе. Она и до этого частенько многое делала своими руками, но чтоб кофе!
— Вот так номер! — воскликнул Маечник.
Таня обернулась растерянно, как будто сама не понимала, что и зачем она готовит. Потом улыбнулась и пожала плечами.
— Вот, решила нас немножко побаловать.
— Здорово! Мы сто лет кофе не пили!
Таня промолчала, стиснув зубы. Как же она ненавидела себя за то, что пришлось соврать Ваньке!
Он приблизился, положив подбородок ей на плечо и задумчиво разглядывая, как в маленьком ковшике закручивается спиралью тёмно-коричневая пенка.
— Тань, что с тобой такое происходит в последнее время?
Внучка Феофила Гроттера замерла.
— Всё в порядке. Почему ты спрашиваешь?
— Кажется, мы уже не в том возрасте, чтобы врать друг другу. У тебя явно не всё в порядке. Последние несколько месяцев ты ходишь, как в воду опущенная. Я думал, что хотя бы полет в Тибидохс пойдёт тебе на пользу, но даже это не помогло.
Рыжеволосая ведьма растерялась. Она думала, что хорошо научилась скрывать от Ваньки своё подавленное состояние. А теперь оказывается, что он всё это время замечал, что с ней что-то творится.
— Послушай, — Валялкин развернул её к себе лицом и приподнял за подбородок, заглядывая в глаза, — Таня, я не хочу, чтобы ты ощущала себя здесь, как в тюрьме.
Гроттер хотела было возразить, но он поднял руку, жестом упрашивая дать ему договорить.
— Я ведь тебя не запер здесь, и ты не обязана безвылазно сидеть в этой глуши. Я всё понимаю. Если ты устала, и тебе нужно время, чтобы привести мысли в порядок, развеяться, ты абсолютно свободна.
— Ты что, выгоняешь меня? — голос Тани задрожал.
Валялкин улыбнулся и покачал головой, прижимая девушку к себе и целуя рыжую макушку.
— Я не представляю жизнь без тебя, но ты нужна мне счастливая, понимаешь? Если для счастья тебе нужна регулярная доза драконбола, или Тибидохса, или встреч со старыми знакомыми, я не буду возражать. Даже в Магфорд тебя отпущу, если захочешь!
Таня засмеялась, глотая слёзы:
— Я не хочу в Магфорд.
— Я знаю. Ты хочешь на Буян. Для тебя этот остров, всё равно что терапия. Ты влюблена в эти скалы, в эти старые камни. Подумай над моими словами, Таня: если тебе это нужно, я не против, чтобы ты пожила там какое-то время.
Девушка заколебалась, и в этот момент сзади послышался шипящий звук.
— Кофе! — вскрикнула она, глядя на чёрную жижу, вытекающую из ковшичка. Пока она ликвидировала последствия своего кофейного эксперимента, Ванька подошел к окну, откуда через минуту раздался его радостный голос:
— Ты не поверишь, кто почтил нас своей скромной персоной!
Девушка обернулась как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, являя им сначала новенький блестящий пылесос с хромированной трубой, а следом за ним улыбающегося Баб-Ягуна.
— Мамочка моя бабуся! Ну и забрались же вы!
Он хотел ещё что-то сказать, но его слова потонули в радостных криках и объятиях. Тут же был забыт убежавший кофе: Ванька и Таня восхищались тем, как Ягун похудел, а потом восхищались его новым пылесосом — уже по настоянию Ягуна.
— А знаете, откуда у меня это красавчик? — лукаво спросил внук Ягге, когда первые восторги улеглись, и они втроём расселись за накрытый стол.
Вопрос явно требовал повторного вопроса, чтобы можно было дать эффектный ответ.
— Откуда? — послушно поинтересовался Ванька.
Ягун приосанился:
— Из самого лучшего, располагающего самым широким ассортиментом магвазина полётного снаряжения на Лысой Горе, хозяином которого является… ваш почётный слуга!
Уши играющего комментатора замигали красным, но ребятам не требовалась дополнительная стимуляция: оба ахнули и по второму кругу кинулись обнимать Ягуна. Отбившись от них, он хмыкнул:
— Так что теперь, Танька, если захочешь загнать свой контрабас по сходной цене и прикупить себе летательный аппарат посовременнее и посимпатичнее, обращайся: я смогу устроить и то, и другое.
Таня заверила его, что непременно подумает над этим предложением.
— Между прочим, магвазин мой стоит на одной улице с новым домом Гломовых! Гуня на радостях от предстоящего отцовства целый дворец отгрохал! — продолжал Ягун. — Гробыня даже на сносях не вылезает из студии. Семь-Пень-Дыр тоже теперь там ошивается: он сколотил банду вампиров-мафиози и мутит даже для выпускника тёмного отделения какие-то совсем уж
