— А это, я так думаю, потому, что она не хочет раскрывать свою сущность. И прибегнет к обращению в дракона в самом крайнем случае, когда выхода другого у нее просто не будет.
— Почему?
— А как бы ты отреагировал на известие, что наш Фольтест на самом деле был бы драконом — огнедышащей огромной злоебучей рептилией?
— Типун тебе на язык! Чё ты городишь-то?
— Во! Видишь, взъебло тебя. Ну и вергенцев так же заберет. Кому ж, бля, захочется, чтобы ими сучий дракон правил?
— Ептить, Талер, вот такой ты, курва ж твою мать, умный, а? Прямо на любой вопрос у тебя ответ есть, — усмехнулся Роше. — Тебе от самого себя-то тошно не бывает?
— Слышь, Роше, может, хорош пиздеть не по делу? Пошли уже с Йорветом замиряться, а? Эмгыр сам собой не помрет, если мы ему не подмогнем. И отстать он от нас ни в жизнь не отстанет, пока живой. Так что ты давай это, свою мстючую гордость засовывай половчее и подалее… ну, ты понял, куда. Ей там в нашем нынешнем положении самое место. Я вот свою засунул. Ради Темерии и памяти короля нашего Фольтеста.
— Тебе хорошо говорить… — начал было Роше.
— А вот ни хуя подобного! Думаешь, мне не коптит, что нас Дийкстра кинул? Да мне, сука, как профессионалу, и стыдно, и досадно, что этот жопошник меня, как пацана, вокруг пальца обвел. Ну, почти обвел. Факт тот, Роше, что если бы мы пошли с ним на встречу, как уговаривались, то уже были бы покойниками. А так — еще посмотрим. Новиград — это его вотчина, а вне его пределов — пусть-ка попробует отыскать в лесу партизана.
— Ну, положим, отыскать-то можно. Вот результат поиска может оказаться прямо противоположным желаемому, — недобро ухмыльнулся Роше.
— Будет время, со всеми разберемся и всем воздадим, — пообещал Талер. — Уж память-то у нас с тобой пока еще не отшибло. Но сначала — Эмгыр.
— Ладно, — процедил сквозь зубы Роше. — Если нужно для дела и если нет другого выхода, а его, ну хоть наизнанку вывернись, нету, придется идти к эльфу.
— Нету, — развел руками Талер. — И поэтому, распизды ж твою манду, я побратаюсь даже с ебучими зерриканскими шаманьями, если это поможет показать всем здешним сукам-агрессорам кузькину мать.
— С шаманьями-то может было бы как раз проще, — пожал плечами Роше. — К ним у нас, как ни крути, ничего личного. А вот стелиться перед этой наглой остроухой и одноглазой сволочью…
— Вернон, сволочь зовут Йорветом. Я понимаю, для тебя это непросто, но…
— Ради Темерии — ладно, сучьим Йорветом.
— Ради Темерии, Роше — просто Йорветом.
— Ты еще проследи, чтобы эта ушастая тварь не засадила мне стрелу между глаз прежде чем я скажу «надо же, сучий сын Йорвет, а ты все еще живой».
— А ты приветствие сократи, — съехидничал Талер. — А если серьезно, то для того, чтобы не дать вам сцепиться на первой же минуте встречи, там есть Геральт. Думаю, у него найдутся аргументы, чтобы удержать вас в рамках.
— Да, у него аргументы веские, — согласился Роше. — Помню как-то начали мы с ним дискутировать на тему народных верований во Флотзаме…
— Ну и?
— Уж так хорошо у него доказательная база поставлена, что у меня после одного его особенно удачного тезиса с неделю челюсть болела.
— Думаю, поначалу будет нелегко, но мы как-нибудь справимся. На крайняк, действительно, Геральта к дебатам подключим, а с его-то даром убеждения у нас, скорее, всего, дело пойдет… Пойдет! — заверил Вернона оптимист Талер. — А там, глядишь, какой-никакой консенсус нарисуется. Это ж не может такого быть, чтоб имея такое сборище безбашенных… точнее, нестандартно мыслящих индивидов на такой маленькой площади да ничего судьбоносного не измыслить.
========== СТАРЫЙ ДРУГ ЛУЧШЕ НОВЫХ ДВУХ. ГЛАВА 15, в которой рассказывается о проблемах коммуникации ==========
Всю дорогу Роше заметно нервничал, хотя и старался по возможности свое состояние скрыть. Однако Талер видел, как Вернон подбирался от каждого шороха, как периодически настороженно всматривался вдаль, хмурил брови, щурил глаза, сжимал губы…
Роше напряженно думал, как ему теперь надлежит вести себя со старым врагом, который должен стать союзником, как поведет себя Йорвет, что он сделает или скажет и скажет ли вообще. Допустим, сейчас им действительно больше не из-за чего враждовать, но годы взаимной ненависти не перечеркнешь одним лишь усилием воли даже если того требует долг, потому что память Роше была категорически не согласна затушевывать прошлое.Роше был сосредоточенно внимателен, поэтому он и увидел Геральта с Йорветом еще издали, на подходах к реке, там, где в прибрежных камышах Талер припрятал лодку. Вернон узнал ведьмака по белым волосам, а Йорвета, соответственно — по его красной косынке, скрывающей изуродованную часть лица.
— Это они? — Роше указал на Геральта и Йорвета, которые в это время как раз заворачивали за дом.
— Они, — кивнул Талер. — А дом, за который они только что зашли, как раз наш и есть.
— Что они там делают?
— Воду носят. Ты же видишь, что с ведрами пошли.
— Зачем?
— Наверное, Ленка заставила для каких-то своих хозяйственных нужд. В ее доме не принято сидеть без дела. Вот она мужиков к работе и приставила. И молодец, и правильно. Иначе эти лбы здоровые от переизбытка сил и энергии начнут всякой хуйней страдать да дурью от безделья маяться.
— Талер, ты рассуждаешь, как старая бабка, — раздраженно заметил Роше.
— Ну дык, это вы — молодежь, а мне по статусу уже положено всякие пиздопротивные морали читать.
— Это Йорвет-то у нас молодежь? — не поверил своим ушам Роше.
— Если брать в расчет расовую принадлежность, то вы все втроем по сравнению со мной — зелень! Йорвет мне сам сказал, что ему еще даже сотни нету, это значит он — сопляк зеленоухий по сравнению с эльфячьими дедами трехсотлетними. Сколько могут прожить ведьмаки, я конечно, не знаю, этого и сам Геральт не знает, потому как смертность у них на производстве дюже высокая, но вот Весемир, к примеру, был старше Геральта раза в два. Так что и Геральта можно еще ведьмачонком считать. А тебе и вообще еще даже сорокета нету. Так что ты, сопля неподтертая, слушай, что тебе говорит старый добрый Талер. Худого-то я не посоветую.
— Язык у тебя мало, что без костей, а еще и до того поганый, что иной раз так бы и выдернул, — в сердцах прошипел Роше. — Кстати, на крыльце — это не Ленка твоя сидит?
— Во-первых, она не моя, а Геральтова. Во-вторых, мне отсюда ни хуя не видно, потому как, если ты забыл, так я тебе напоминаю, что я слепой, как крот. А в-третьих, это скорее всего, действительно она.
— Так там вроде две бабы сидят, — Роше протер глаза
