========== НАЛЕЙ ПОЛНЕЙ СТАКАНЫ. КТО ВРЕТ, ЧТО МЫ, БРАТ, ПЬЯНЫ? ГЛАВА 6, в которой в общих чертах про банкет ==========
Комментарий к НАЛЕЙ ПОЛНЕЙ СТАКАНЫ. КТО ВРЕТ, ЧТО МЫ, БРАТ, ПЬЯНЫ? ГЛАВА 6, в которой в общих чертах про банкетООС на ООСе сидит и ООСом погоняет.
Банкет ожидаемо удался, то есть превратился в полноценную пьянку, как и предрекал Роше. Смерть, несмотря на ранее заявленные четыре предстоящие церемонии, все-таки задержался. Объяснил он это тем, что первые две были из серии зомби-апокалипсиса, и для Смерти совершенно не представляла никакого интереса тронная речь перед кучей малоподвижного и невнятно мычащего гнилого мяса. Две другие были в мирах, один из который пострадал от экологической катастрофы, другой — переживал последствия ядерной войны. Соответственно, публика, по словам Смерти, там внешне мало чем отличалась от зомби, разве что была раздражающе голосиста, многоречива и более подвижна.
Геральт сразу по окончании церемонии награждения улизнул в порт у Каэр Трольде, где находился тот самый дом с той самой комнатой, которые так настоятельно не рекомендовала к поиску Йеннифэр. Ведьмак, за долгие годы сожительства привыкший к подвыподвертам своей любовницы № 1, намек понял и теперь намеревался предаться в этой самой комнате разврату с любительницей запахов сирени и крыжовника (в надежде, что разврат будет осуществляться не на том самом чучеле). Дийкстра, который в свете возникшего конфликта интересов с темерцами оказался в изоляции (учитывая, что трое представителей Редании ненавидели друг друга больше чем Эмгыра и Дикую Охоту вместе взятых), поспешил откланяться, сославшись на занятость. Ведьмаки уселись своей компанией. Ламберт позвал с собой Кейру. Тактичный Эскель пригласил разделить с ними компанию Маргариту Ло-Антиль. Эредин и Имлерих силой усадили за свой стол упирающегося, хнычущего и ноющего Карантира. Эредин начал в чем-то тихо его убеждать, а Имлерих в это время подливал ему в бокал горячительное (предположительно, краснолюдский самогон). Сначала Карантир капризно отмахивался от Эредина и отказывался пить, но затем путем уговоров, угроз и грубой силы, навигатора удалось убедить выпить «по чуть-чуть», и вскоре несговорчивого эльфа было не узнать. Он истово клялся в верности своему королю (обращаясь при этом к Имлериху), стучал себя в грудь сломанным посохом, убеждая Эредина (которого он принял за Имлериха) в том, что теперь они друзья навеки. Затем Карантир вознамерился было пойти и признаться в братской любви Цирилле, но был остановлен своими товарищами, которые были более трезвы и понимали, что Цири еще недостаточно выпила, чтобы спокойно воспринимать такие откровения. Двум почившим королям и Филиппе был отведен отдельный столик, за который они и уселись, злобно косясь друг на друга. И, наконец, Роше и Талер с присоединившимися к ним Лютиком и Золтаном, а также Хьялмаром (которому было все равно с кем пить, лишь бы не с Эмгыром) организовали свою разношерстную и демократичную компанию, в которую до кучи позвали и Йорвета. Отказываться эльф не стал. Конечно, он мог, как Дийкстра, уйти, придумав несуществующий, но прилично звучащий повод. Да только зачем? Врагов у Йорвета здесь в общем-то не было, а погулять и расслабиться ему, если честно, очень хотелось. И он сел за стол рядом с Золтаном. Поначалу вечер рассыпался словами, разрозненными диалогами и частыми тостами. Потом в головах собравшихся прибавилось градусов, и дело пошло веселее. Кейра совершенно открыто целовалась с Ламбертом, Эскель развлекал Маргариту рассказами об интересных случаях из своей ведьмачьей практики. Цири, Весемир и присоединившийся к ним Смерть пили очередной стакан за чудесное воскрешение старого ведьмака. Карантир порывался то ли встать и идти брататься с окружающими, то ли спеть. В последнем начинании Имлерих был почти готов его поддержать, попутно сетуя на то, что всех симпатичных девчонок захапали себе ведьмаки, а развлечься очень хочется. Эредин убеждал его, что надо вот только совсем чуть-чуть подождать, а потом поговорить с братцем королевы, который точно подскажет им, где тут можно найти покладистых и хорошеньких девушек. Эмгыр рыдал на плече у своего злейшего врага Радовида, жалуясь на свою горькую императорскую долю. Он сетовал на то, что проклятие, которое на него наложили в юности, явилось для него тяжелой моральной травмой, исковеркало его психику, а заодно — и всю его дальнейшую жизнь. Эмгыр признался, что на самом деле он всегда завидовал ведьмаку Геральту и втайне всегда хотел быть не просто похожим на него, а вообще — им. Чтобы доказать себе, ему, всем вообще, что он сам по себе чего-то стоит, Эмгыр завел всю эту байду с войнами и Дитем Старшей крови, а теперь у него опять ничего не получилось, и он чувствует себя последним лохом, которым он, в сущности, и является. К тому же злые языки говорят, что Цири — дочь вовсе не его, а угадайте кого? Именно Геральта, потому что внешне она похожа на него, а с предполагаемым папочкой Эмгыром у девушки нет ничего общего. Эмгыр, разумеется, приказал бы пытать каленым железом эту малохольную Паветту, на предмет того, не спала ли она тайком с Геральтом, но это бледное цинтрийское пугало снова провело его, своевременно улизнув на погост и оставив супруга в неведении относительно отца ребенка. Рассказам же о том, что ведьмаки, по слухам, бесплодны, Эмгыр верить категорически не хотел, считая их байкой, которую специально выдумал и распространил Геральт, дабы скрыть свою связь с Паветтой и свое истинное отцовство в отношении Цири. Радовид, в свою очередь, относился с пониманием к страданиям Эмгыра, находя в них много общего со своей судьбой. Во всяком случае, когда Эмгыр рассказывал о своей суровой юности, которую он провел в облике Йожа, Радовид уронил скупую мужскую слезу (причем, не одну), вспомнив о том, как в отрочестве он терпел тиранию Филиппы.В общем, Эмгыр изливал душу, Радовид внимал его речам, изредка утирая слезы, а Филиппа молча и злобно надиралась, думая пока лишь о том, как это Смерти удалось найти такой напиток, от которого косеют даже мертвые. Разношерстной же компании под предводительством Золтана и Лютика было вполне комфортно без песен и девушек, им не хотелось слез и страданий, они просто наслаждались возможностью посидеть, поесть-попить и потрындеть в свое удовольствие. Вспомнили битву под Бренной и битву под Вергеном, помянули добрым словом павших товарищей и недобрым — Эмгыра и Францеску с Сабриной. Затем беседа, сделав причудливый виток, свернула на тему об оружии и преимуществах махакамской горнопроходческой и металлообрабатывающей отраслей над всеми остальными. Потом, как водится, зашел разговор о политике, точнее о перспективах развития
