— Ты не в себе, — эльф покачал головой, когда в завывании ветра послышался хриплый смех. — Я всегда говорил, что эмоции погубят тебя. Но ты так и не научился отделять их от здравого смысла. Здравый смысл отговорил бы тебя от подобных решений. И вдвойне жаль, что в этом есть и моя вина.
— И это говоришь мне ты, — человек стиснул зубы, заглушив в себе очередной порыв смеха, полный горечи и разочарования. — Мне плевать, что ты думаешь. Если решишь не вмешиваться — так тому и быть. А когда всё закончится, я приму уготованное мне. Если Змей времени хочет поиграть со мной, то так тому и быть. Мне осточертело всё время прятаться от бегущей по пятам неизбежности.
***
Когда утро следующего дня встретило их весенним солнцем и трелью птичьих глоток, Кирилл разлепил сонные веки, разбуженный странным эхом голосов. Он торопливо оделся, выглядывая наружу, мысленно прогоняя прочь остатки сна. Геральт, мгновение назад мирно спавший у противоположной стены палатки, теперь тревожно перевернулся набок.
— Никаких отговорок, Йеннифэр! — услышал юноша дребезжание женского голоса, доносившиеся сквозь помехи чародейского мегаскопа. Кирилл покинул пространство палатки, бросив взгляд на Цири, взволнованно застывшую рядом с черноволосой магичкой. — Приведи её к нам. Мы приказываем. И сделай так, чтобы мальчишка не околачивался рядом.
А затем свечение, ореолом окружившее их бивуак, погасло. Лошади забили копытами, зафыркали. Арэйон взрыл копытом землю. Кирилл видел, знал, что тревога и предостережение засели в тёмных глазах вороного. Слова были не нужны. Юноша отошёл в сторону, когда за спиной его послышались шаги Геральта, а через мгновение чародейка утянула ведьмака в сторону. Кирилл видел, как с каждым словом женщины лицо мужчины мрачнело всё больше и больше. Видел, как Цири, бросив в его сторону рассеянный и полный сожаления взгляд, исчезла в палатке. И где-то под-ребрами кольнуло острой иглой, когда гнетущее тяжёлое предчувствие сдавило горло стальными тисками неизбежного.
***
Туссент, утопающий в зелени и солнечных лучах, встретил их дурманящим запахом луговых цветов и мелодичным шелестом виноградных листьев. Трое конников, облачённые в лёгкие дорожные доспехи, вели коней по пыльному тракту, огибавшему зеленеющие холмы и реку, что несла свои кристально-чистые воды из ледников горной гряды, над которой возвышалась величественная Горгона. Когда под лучами солнца засверкали остроконечные башенки княжеского дворца, Кирилл услышал невольный возглас восхищения, сорвавшийся с губ Цири, которая всю дорогу до границ Туссента хранила гнетущее молчание, избегая долгих разговоров с ним. Геральт лишь сводил брови у переносицы и чаще хмурился, наблюдая за подобным поведением девушки. Кирилл терпеливо ждал, но ощущал, как с каждым мгновением чаша терпения наполняется, раздражением и непониманием оседая где-то под рёбрами.
— Зачем мы здесь? — поинтересовался Кирилл и отвёл взгляд в сторону, когда глаза на короткий миг встретились с глазами Цири. — Чтобы все мы напоследок утонули в ленной праздности, одурманенные благами и спокойствием сказочной страны до тех пор, пока дражайшая госпожа Йеннифэр позовёт Цири на ту дурацкую встречу? Вы сами себя видите со стороны?
— Мы всего лишь навестим старых друзей, — ответил ведьмак, пропуская вперёд странствующего рыцаря, с ног до головы облачённого в сверкающие на солнце доспехи.
— И что потом? — Кирилл натянул поводья коня. Арэйон всхрапнул, ударил копытом. — Всё вместе уйдем в счастливый закат? А что же ты? — обратился он к Цири, остановившей Кэльпи у обочины тракта. — Так и будешь молчать, избегая разговоров со мной? Или я теперь даже этого не достоин? Или Геральт не достоин объяснений с твоей стороны? Знаешь, можешь и дальше молчать, потому как ты явно уже всё для себя решила.
— Ты не понимаешь, — Цири отвела взгляд, уставившись на колыхающуюся под дуновением ветра виноградную лозу. — У меня просто нет выбора. Я должна это сделать.
— Ты никому и ничего не должна, — Кирилл усмехнулся. — Тебе просто не хочется разочаровать свою драгоценную мамочку.
— Кирилл! — голос Геральта на мгновение вывел его из пелены сжигающей нутро обиды, и он мысленно дал себе пощечину, раздосадованный тем, что ведёт себя как эгоистичный ребёнок.
— Знаете что? — он стиснул зубы, безразлично сверкнув глазами. — Мой привет Лютику и Мильве. Но дальше вы сами. А мне нужно остудить голову подальше от всего этого молчаливого смирения.
— Не дури! — в голосе ведьмака мгновенно послышались нотки стали. — Не смей…
Но Кирилл уже развернул коня. Воздух вокруг него задрожал и завибрировал, покрылся рябью и бледно-голубым свечением. А через мгновение с шумом схлопнулся, оставив после себя порыв ветра и снежинок, мгновенно растаявших под лучами полуденного солнца.
— Вот ведь… холера, — процедил сквозь зубы Геральт и нахмурился, увидев в глазах Цири мелькнувшую печаль. — Вернётся — выпорю. Не посмотрю, что ему уже не десять лет, — ведьмак молчал, несколько мгновений пристально наблюдая за тем местом, где только что скрылся юноша, словно тот мог вернуться. А затем взглянул на понурую Цири. — Ты ведь понимаешь, что должна была поговорить с ним, не откладывая всё это в долгий ящик?
— Понимаю, — пепельноволосая кивнула, а глаза её подозрительно заблестели. — Но я столько раз его подводила. Сама же клялась, что ничто и никто уже больше не встанет между нами, — она мгновенно осеклась, но увидела лишь понимание, застывшее в кошачьих глазах.
— Мне не нужно объяснений, чтобы понять очевидное, Цири. Я вижу, какими глазами он смотрит на тебя. Какими глазами смотришь на него ты сама, — произнёс Геральт, и едва заметная ободряющая улыбка коснулась его губ. — Вас всегда тянуло к друг другу. И дело здесь вовсе не в юношеской влюблённости или мимолётном увлечении, как это обычно бывает в людях вашего возраста. Всё это, как мне кажется, было лишь вопросом времени. И ты не должна никому ничего доказывать и объяснять. Иногда нужно следовать лишь зову своих чувств, как сказал бы один наш знакомый трубадур-остолоп.
— Он знал, словно предчувствовал подобный исход. Говорил, что нас не оставят в покое. Но я сама, глупая, решила, что это ничего не изменит. Я ошиблась. Снова подвела его.
— Ему нужно время, — ведьмак вновь посмотрел туда, где исчез Кирилл. — Мы оба знаем, что он всегда возвращается.
— Да, но он ничего не забудет и ещё сильнее возненавидит Йеннифэр, считая, что она лишает меня права выбирать свой собственный путь.
***
Тяжёлые чёрные гобелены, украшенные нитью позолоты в форме сияющего солнца, качнулись под дуновением ветра, что ворвался
