— Деньги платили неплохие, — рассказывает Катон. — Обеспечили квартирой — ты там была. В общем, все было неплохо. Оказывается, почти все инструкторы приехали из дистриктов. Еще детьми. У нас есть программа одностороннего обмена.
— Да, мне Кира рассказывал. А разве для инструкторов есть работа, пока не проводятся Игры?
— Конечно. Некоторые капитолийцы хотят обучиться хоть каким-то боевым навыкам, ну или получить минимальную физическую подготовку. Ты же их видела: щуплые, одной рукой придушить можно. Вот они и посещают зал. Как бы то ни было, я отработал шесть месяцев, а за это время успел познакомиться с Грейс. Она ходила в зал.
— По ней не скажешь, что ходила, — говорю я. — Тощая, как смерть.
— Это точно. Но мне повезло с ней познакомиться. Она предлагала переехать к ней, но ее папаша в итоге сказал строгое «нет», — Катон залпом осушает бокал. — Мы с ней поссорились после вашего скандала в Центре.
— Вот как. А это не опасно? А то еще лишишься информатора, — смеюсь я.
— Конечно, опасно. Мы быстро помирились. Какая-нибудь бесполезная дорогая побрякушка, плюс страстная ночь любви — и обиды как не бывало.
— О, наверное, одной побрякушки было бы мало, — замечаю я, уткнувшись в тарелку. Щеки начинают пылать. Меня почему-то всегда смущают разговоры, связанные с интимной жизнью. Катон смеется.
— Ну, не зря же наш мэр и свита устраивает особое награждение для победителей.
— То есть?
— Ты не в курсе? А, ну это на самом деле закрытая информация, — Катон хитро улыбается. — Для победителей дистрикт устраивает особый подарок. Капитолий может о нем знает, но не транслирует. Победителя ведут в специальные комнаты, где шоколад льется из фонтанов, текут реки вина, столы набиты фруктами. А самое главное — это сопровождение. Около двадцати самых красивых мужчин и женщин. Без единого изъяна, готовые выполнять любой твой каприз. Ты сначала наслаждаешься едой, потом разными напитками, предлагают даже легкие наркотики, курительные смеси. От этого так приятно кружится голова. А потом на протяжении часов группа сопровождения тебя развлекает. Обучают искусству любви…
Я чувствую, как по телу бегут мурашки, становится невыносимо душно.
— Что и мужчины тоже?.. — мямлю я.
— Нет, там дают выбрать. Вдруг у кого-то вкусы специфические, — Катон смеется. — В общем, это мероприятие нацелено на то, чтобы дать победителю все, чего он был лишен во время обучения в Академии. Нам ведь запрещено курить, выпивать, наедаться, иметь какие-то отношения.
— Угу…
— Ты так покраснела.
Я поднимаю на него глаза.
— Просто из всех запретов я только курю и много ем.
Катон минуту обдумывает мои слова.
— Так у тебя никого…
— Нет. У меня же не очень хорошая репутация. К тому же, я инвалид с дырой в черепе.
— Они просто дураки. Как такую красавицу можно упустить?
Брови медленно ползут вверх.
— Ты пьян? — в ответ он смеется.
— Ну, есть немного. Нет, ну правда — ты и на Играх выглядела чудесно. Помню твое платье. Оно было таким розовым и легким. Лесли тогда еще ругалась, что ты его неправильно носишь.
— Оно было слишком длинным…
— И несмотря на это, ты выглядела очаровательно. Опасно очаровательно. Такая миниатюрная смерть на каблучках…
— Да ладно, перестань, — я улыбаюсь. — Тебя комплименты тоже во время особой церемонии говорить научили?
— Нет, это уже пришло с опытом.
Мы оба смеемся. Если бы три дня назад мне сказали, что я буду мирно ужинать с Катоном, да еще и принимать от него комплименты, я бы этого смельчака изрешетила ножами. Здесь он какой-то другой. Мягкий, галантный. Никогда бы не поверила, что он может быть таким, если бы сама не увидела.
Я настолько погрузилась в мысли, что не сразу заметила, что Катон взял меня за запястье и медленно провел большим пальцев по браслету.
— Я когда тебя увидел в смотровом зале, во мне будто все перевернулось. Не знаю почему… Ты мне напоминаешь о прошлой жизни.
— Странно, что именно сейчас.
— Наверное, дело в той нераскрытой части Игр, — он смотрит мне в глаза. — Почему ты меня поцеловала?
— Я не помню, я же узнала об этом недавно. Может, потому что это был мой последний шанс вообще кого-то поцеловать, — наверное мои слова прозвучали обидно, но Катон лишь улыбается и продолжает гладить меня по руке.
— Энобария говорила, что любое проявление чувств приведет к поражению.
— И она оказалась права.
Он задумчиво и с легкой улыбкой смотрит на меня. Мне тяжело понять, о чем думает Катон, ведь, по сути, я его совсем не знаю. Мы не разговаривали в Академии и редко общались, даже когда жили в Тренировочном центре. За этот вечер мы проговорили дольше, чем за всю жизнь. Но разительные перемены в его характере меня немного пугают. Признаться, мне было бы комфортней, если бы он оставался в образе безжалостной машины-убийцы. А теперь он представляет для меня загадку. Он продолжает гладить меня по руке, и я почему-то не могу отнять ее. Эту идиллию прерывает Кира.
— Прошу меня простить, но у нас небольшие проблемы. В мой бар решили наведаться распорядители, и я подумал, что они не должны вас увидеть.
— Когда они придут? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Они уже здесь.
— Дьявол, — злобно произносит Катон.
— Не волнуйтесь. Здесь есть черный ход. Можете спокойно пройти через него, — заверяет Кира.
— Да, хорошо, — я достаю кошелек, но Катон меня останавливает.
— Не смей, — сурово говорит он мне и расплачивается за ужин. — Я же тебя пригласил — мне и платить.
— Грубиян, — бормочу я.
Кира проводит нас через черный ход. Жмет руку Катону, прощается со мной и возвращается в бар. Мы остаемся вдвоем во дворе. Людей поблизости нет.
— Мне, наверное, стоит вернуться в Тренировочный центр, — говорю я. — Уже поздно.
— Давай, я тебя провожу.
— Чтобы кто-то заметил нас, как мы вдвоем идем под ручку? — насмешливо спрашиваю я. Катон смеется.
— Заметь, про ручки сказала ты, — замечает он. — Там, кажется, стоит такси. Пойдем.
Я покорно следую за ним. Мы садимся в машину, Катон просит довезти нас до Центра.
— Слушай, таксист же нас видел, — шепчу я Катону.
— Так они же безгласые.
— Как так? Они же спрашиваю куда довезти и деньги просят…
— Да, только это роботизированный голос говорит.
Я почему-то чувствую себя глупой и отсталой от жизни. Мы довольно быстро доезжаем до места. Возле Тренировочного центра настоящие толпы народу.
— Сколько народу, —
