— Не ожидала, что я так популярна среди заключенных, — признаюсь я. Вновь перевожу взгляд в сторону столов. Кажется, Брукс очень сильно разозлила Вильямса: он наступает на нее, она аж врезается в стол.
Блондинка кое-как его оттаскивает, миротворцы оживляются.
— Повезло тебе с покровителем, — говорит Анхель, отрывая меня от «шоу».
— Кто он такой?
— Прекрасный ювелир.
— Я очень за него рада, — раздраженно говорю я.
— Нет-нет, ты не поняла. Это маньяк-убийца из Дистрикта-1. «Прекрасный ювелир» - его прозвище.
У меня отвисает челюсть. Я вновь смотрю на Вильямса. Он и «переводчица» под присмотром миротворцев отходят обратно в свой угол. Начинают общаться, словно ничего и не было. Миротворцы возвращаются на свои посты.
— Не думала, что маньяк-убийца может быть таким…
— Красавчиком? — заканчивает Анхель. — Ну да. Мне кажется, все из Дистрикта-1 выглядят, как Боги. Тут у нас их в отряде четверо, и все хороши собой. Но с Лестером Вильямсом им не тягаться.
— Он, правда, убил шестьдесят пять человек?
— Ага. И двадцать из них уже сидя в тюрьме. Поэтому у нашего отряда всегда недобор.
Я невольно представила себе картину: ночь, все спят в общей комнате, и только один может в какой-то день не проснуться. Мурашки пробегают по телу от такой мысли.
— Почему миротворцы ему позволяют это?
— Потому что он звезда. Он действительно мастер своего дела. К тому же, неплохой ювелир. Работает здесь, на фабрике, делает превосходные украшения. Не поверишь, но в эту самую минуту кто-нибудь в Капитолии щеголяет в его творениях, — Анхель смеется, я невольно улыбаюсь.
— Здесь действительно есть работа для каждого дистрикта? — спрашиваю я.
— Да. Тут очень удивительно место. Ресурсов валом. И так вышло, что мы все друг от друга зависим. Например, мы добываем серебро, золото, а после ребята из Первого делают из него украшения. Пятый для нас ищет новые месторождения, Четвертые, Девятые, Одиннадцатые — это рыбная ловля, животноводство и сельское хозяйство. Ну и так далее. В общем, считай, у нас тут свой маленький Панем.
Я молча киваю и перевожу взгляд в сторону Лестера. Блондинка куда-то ушла. Он, сложив руки на груди, смотрит на меня, прямо в глаза, почти не моргая. Интересно, что творится у него в голове?
— Почему он защитил меня? — этот риторический вопрос больше адресован мне самой, но Анхель знает на него ответ.
— Потому что он от тебя без ума, — отвечает он. Я в шоке смотрю на него. Не похоже, что он шутит.
— Что?..
Анхель вздыхает, взлохмачивает свои темные волосы.
— В общем, мы здесь тоже смотрим Игры, и когда они проходят, мы не работаем. А здешнее руководство, в конце каждого месяца платит нам небольшое жалование. Здесь иногда продают товары из Капитолия, а его надо на что-то покупать. Так вот, у нас тут есть традиция: делать ставки на трибутов. Я сам не был свидетелем, но мне рассказывали старожилы: когда начались 74-е Голодные игры и показали результаты Жатвы, Лестер сразу же, тут же, поставил все свои сбережения на тебя. И в течение всех Игр ни разу не изменил своего решения. Остальные меняли свои ставки направо и налево. И когда с тобой произошел несчастный случай, и ты вылетела из игры… Вот Джерри не даст соврать — он был свидетелем этого — Лестер рассвирепел. То, что он сейчас запугал Брукс — еще цветочки. Тогда он реально озверел. Его испугались даже миротворцы.
— И что было дальше? — затаив дыхание, спрашиваю я.
— А дальше не повезло несчастной, которая в этот момент сидела с ним рядом. Он сломал ей шею и выдавил глаза. А потом растоптал их. Но это еще не все. Когда Игры завершились, и ты появилась на награждении, все — даже наш господин комендант — отдали Лестеру долю. Разбогател он прилично.
А, теперь ясно. Он просто благодарен мне, вот и все. Я помогла ему получить солидный куш, он решил мне отплатить.
— Жуткая история, — подвожу я итог.
— О да. Но сколько я здесь сижу, он не терял головы.
— А давно ты здесь?
— М-м, третий год идет.
— А за что сел?
Анхель слегка хмурится и опускает глаза.
— Я бы не хотел рассказывать. Скажу одно, мое преступление звучит громко, но на деле я не причинил никому вреда. И оно очень схоже с твоим. Вот такая загадка.
— Ладно, как хочешь.
К нам подходит темноволосый парень, которого я прежде не видела.
— Анхель, идем. Еще один бой успеем.
— Да не, уже скоро гонг, — отвечает Анхель.
Подошедший показывает мне плечо: номер 12-14. Я молча показываю свой, хотя почти уверена, что он меня знает. В отличие от других, он не заговаривает со мной, а лишь презрительно смотрит. Затем, резко развернувшись на каблуках, уходит.
— Это Гейл Хоторн, — поясняет Анхель.
— Мне это имя должно о чем-то говорить?
— Это нет. А имя Китнисс Эвердин говорит?
— А как же, — отвечаю я.
— Так вот, Гейл ее самый лучший друг.
Я усмехаюсь, облокачиваюсь на стену.
— Ну, слава Богам. А я-то думала, что в сказку попала. Хоть кто-то меня будет ненавидеть.
— Здесь, на самом деле, все друг друга ненавидят. Но поскольку отпуск затяжной, все терпят. И да, Гейл парень честный. Козни строить не будет.
— Это радует.
Звучит гонг. Анхель сообщает, что так здесь объявляется конец прогулки. Все собираются у ворот, выстраиваются в одну линию. Под конвоем нас по одному выводят с площадки, предварительно сковав руки и ноги. Когда мы выходим, я замечаю, что вместе с нами с соседних площадок выводят другие отряды. Тюремная форма у всех одинаковая, не считая цвета рубашек. Наша темно-зеленая.
Сейчас время ужина. Анхель, идущий за мной, шепчет, что все отряды завтракают и ужинают одновременно, по три отряда на столовую. Наш делит трапезу с Отрядом 7 и 11.
В столовой с нас снимают оковы. Мы все становимся в две очереди за едой. Взяв свой поднос, Анхель говорит, что присоединится к Гейлу. Я только рада: хочется побыть одной. Занимаю самый дальний угловой стол. Еда на вкус весьма неплохая. Куринная котлета, картошка и морс. Ем неторопливо, хотя голод жуткий. Знаю: если съесть все разом, то проголодаешься быстрее.
— Привет, можно?
Поднимаю глаза. Передом мной стоит с подносом в руках тот самый очкарик, которого я видела на прогулке. Он очень волнуется, поднос так и норовит упасть с его дрожащих рук. Выглядит он неказисто: рубашка больше на два размера и криво застегнута, широкие штаны кое-как подпоясаны веревкой, а штанины завернуты чуть ли не по колено.
— Можно. Ты ведь
