– Разрешат. – Я, наконец поняла. Когда-то Лаки был в команде единственным параллельщиком, и это не влияло на работу, хотя и несколько отдаляло его от остальных. Теперь все они знали, каково это – быть параллельщиком, пусть такое внешне и незаметно. И хотели снова стать равными. – Но если случится что-то еще?
– Нас будет несколько человек. – Пол, в отличие от ставшего за эти месяцы более резким и быстрым Сола, был сдержаннее, чем раньше, и теперь мало походил на своего деда-цыгана. – И если что-то случится, мы сможем справиться, не придется биться в стену, проходимую лишь для одного.
* * *На следующее утро мы на автобусе уезжали из Москвы. За окнами желтели деревья – было начало октября, – в холодном синем небе светило солнце, все казалось прозрачным и праздничным.
– А ведь год назад мы как раз в Эмторе лечились, – вспомнил Лаки. – Там уже холодно?
– Нет. – Ехавшая с нами Назиля улыбнулась. – Осень в этом году хорошая. Бахрам звонил, говорит, тепло, плюс пятнадцать.
Мы уже знали, что она полгода назад вышла замуж за пожилого вдового узбека. Она же продолжала:
– Завтра посмотрите, и ты, Ната, в поселке побываешь.
Я сначала не поняла, потом вспомнила о «кротовой норе»:
– Разве ею можно пользоваться? Она же в любой момент…
– Думаешь, что схлопнется? – улыбнулся Шафкат. – Нет, она устойчива, как сама планета. Сейчас там сделали пропускной пункт, и переходом пользуется все больше людей. Год назад даже подумать никто не мог, но теперь можно жить в Эмторе и работать у нас, или наоборот. Лаки вон и там и там живет.
В городе с момента моего исчезновения мало что изменилось, по крайней мере, я перемен пока не замечала. Те же дома-«свечки» на северной окраине, изредка вклинивающиеся в их череду небольшие старинные особнячки, церквушки и одноэтажные магазины.
– Приехали, выгружаемся, – обернулась к нам Мара. – Завтра вы в Эмтор идете, а послезавтра будем запускать переходник.
– Ната, ты сегодня ночуешь у меня! – Фо сцапала меня за руку. – Прошу у всех прощения, но этот вечер я хочу провести с подругой!
В небольшой квартире тоже почти ничего не изменилось, только что Фо сдвинула в сторону от двери мужские кроссовки да перевесила с вешалки в шкаф большую ветровку.
– Располагайся. Помнишь, где что?
– Отлично помню! – Я на самом деле вернулась домой, ну если не к себе, то к ближайшей родственнице. И сразу же прошла на кухню.
– Что на ужин готовить будем?
– Курицу с рисом. – Фо достала из холодильника охлажденного цыпленка. – Я с заморозками завязала! Слишком дорого они обходятся. Помогай.
Мы в четыре руки взялись за праздничный ужин, и вскоре по квартире плыл запах печеного цыпленка, в кастрюльке булькал рис с шафраном, а на столе красовался заварочник с цейлонским чаем.
– Ты не против, что мы сегодня без гостей? – Фо, сняв передник, вынимала из шкафа тарелки. – Или хочешь девичник устроить?
– Я отдохнуть хочу. – Я полезла за вилками. – И очень по тебе соскучилась. К тому же остальные с мужьями.
– А Ли у Попа заночует, наверное, – улыбнулась Фо. – Ты ведь заметила?
– Ага. – Об остальных своих наблюдениях я промолчала, поняв, что Фо их обсуждать не хочет.
– Парни к Лаки пойдут, – продолжала Фотончик, – «женатиков» к Полу и Солу отправили, и Назилю с ними. Всех разместили.
– Лот с Кью сегодня здесь будут? Я думала, они просто пересядут на троллейбус, – удивилась я.
– Сегодня все наши здесь. Времени мало, чтобы еще через город мотаться. Держи! – Она поставила передо мной полную тарелку, и я вспомнила, как Лаки уверял, что Фо великолепно готовит. Теперь у нее была причина по-настоящему стараться, не перебиваясь в одиночестве полуфабрикатами. И это хорошо, для них обоих.
Весь вечер мы с ней проболтали о модах и музыке, обсудили знакомых (каждая говорила о своих, конечно) и радовались забытому чувству понимания с полуслова. Я только теперь осознала, как мне не хватало этой быстрой, иногда слишком безапелляционной, но такой понимающей и верной подруги.
– Все, девять вечера. Брысь спать! – Она не изменилась и в этом, то ли намеренно, то ли просто от усталости не желая включать телевизор.
И подъем оказался тем самым, слишком ранним для меня. И в то же время иным. На столе уже стояли тарелки с молочной кашей, в кастрюльке остывало какао.
– Тебе есть много надо, так что налегай! А потом пойдем в Эмтор. Отсюда идти недалеко, выдержишь, а там нас автобус будет ждать.
Светка нарочито бодро гремела посудой, стараясь не показать, как расстроена. Я тоже заставила себя улыбаться.
Внизу нас уже ждали, только Лот с Кью остались в квартире Пола, но это понятно: Кудряшке требовалось отдохнуть после дороги, да и весь день на ногах она бы не выдержала, девятый месяц все же. Я, подстраховываемая Фо и Хауком, шла по знакомым улицам, теперь уже замечая изменения: тот дом недавно ремонтировали, а здесь заменили асфальт, и если провести линию между ними, она укажет на центр города, туда, где находилась точка пересечения подзон и стояла четвертая установка.
А вот и переход, уже отремонтированный, но явно используемый не совсем по прямому назначению. Мы спустились вниз, милиционер в «стакане» дежурного поста кивнул и, не проверяя документов, открыл нам турникет. Бетонные стены, хорошее, а для подземных переходов и вообще отличное освещение, поворот налево, в золотистый сумрак ответвления, и… другой коридор, намного шире, с облицованными под мрамор стенами, кафельной плиткой на полу, и таким же рядом турникетов, как только что пройденный нами. Если вниз я спустилась спокойно, то вот наверх поднималась долго, отдыхая едва ли не на каждой ступеньке, но все же осилила лестницу сама, хотя ребята предлагали отнести меня на руках.
– Нет, сама дойду. – Я, оглядываясь на точно так же ползущего Лаки, который тем более отказался бы от помощи, перехватывала руками перила, заставляя себя делать шаг за шагом. – Я не инвалид, справлюсь!
В громадном, почти пустом зале вокзала (он уже много лет как строился и все никак не был достроен, в основном потому что ветка конечная, а аэропорт удобнее, но, учитывая «кротовую нору», его быстро достроят – прямой ведь путь на «большую землю») было тихо и сумрачно, зато на крыльце в глаза ударил солнечный свет, усиленный яркой желтизной березовой листвы: молоденькие деревца по краям площади стояли словно в золотом сиянии.
– Пошли к автобусу, – махнул Тихон, ставший теперь главным.
Назиля остановилась:
– Ната, давай прощаться. Мне домой надо, а потом на дежурство в ночь, больше уже не увидимся.
Я обняла невысокую пожилую татарку, стараясь хотя бы так отблагодарить ее за все, что она для меня сделала. Она подтолкнула
