Лаки прошелся по тропинке, разминая ноги, потом снова сел рядом:
– О тебе они тогда знали, но в расчет не брали, вообще не обратили внимания: одной параллельщицей больше, одной меньше, какая им разница? Уж извини.
– Какая жалость! – Я даже рассмеялась. – Они и не представляли, какой подарок мне сделали – целое лето с вами.
– Спасибо. – Он серьезно кивнул, потом взглянул на почти голые уже деревья, сквозь ветви которых алым шаром виднелось закатное солнце, и продолжил: – Организацию первого нападения спланировали идеально. Сотруднику конторы удалось через подставных лиц выйти на наиболее заинтересованных в блокаде людей – производителей овощных заморозок. И – будешь смеяться – номинально частные предприятия, они все фактически входили в неофициальную «империю» Второго. Именно это помогло Ли начать распутывать весь клубок. Первый хотел подставить своего врага и нечаянно подставился сам.
– Погоди. – Я перебила друга. – В какую империю?
– И Первый, и Второй владели контрольными пакетами акций многих фирм, являясь реальными их хозяевами и ведя борьбу не только за председательское кресло, но и за рынки сбыта. Так что люди Первого хотели подставить Второго, не подозревая, что во многом действуют именно по его плану. А он, решив пожертвовать несколькими фирмочками в качестве «наживки», не ожидал, что человек со стороны сможет увидеть «леску», – рассмеялся Лаки. – Пешками тогда были не мы, нас они вообще еще не брали в расчет.
Нападение на город они спланировали идеально, точку размещения четвертой установки подготовили и не учли только двух вещей: возникшего вокруг установки поля – оно было неожиданностью для всех ученых – и того, что мы с тобой окажемся рядом. Но и это им не особо помешало, ведь в остальном план сработал: город в блокаде, много жертв, даже разрушения есть, мародерство. Ну а новые физические явления – это даже хорошо, ведь многие исполнители официально – физики и аналитики в филиалах конторы, им плюс к научной деятельности, если статьи напишут. И Михаилу Петровичу новые данные о «нападении исконников» нужно подбросить. Правда, с последним им пришлось покумекать, чтобы ученый не заподозрил, что нападение организовали по рассчитанному именно им сценарию. Но они с этим справились: Михаил Петрович-то, я уже говорил, очень наивный человек.
– И что дальше? – Я старалась не показать, что продрогла, ведь тогда бы Лаки закончил разговор и ушел, теперь уже навсегда.
– Люди Первого хотели выполнить сразу три задачи: не только устроить панику, но и осуществить идеи Михаила Петровича, и подставить Второго. Ими была написана поддельная, но очень хорошо аргументированная статья о возможности уничтожения блокады «противофазным» фоном, и ее подсунули кое-кому из людей Второго, причем так, чтобы он не просто заинтересовался, но и организовал эксперимент, тем самым серьезно подставив начальника. Тот человек выполнил все так, как они задумали, и Второй получил новый удар по репутации: всем участвовавшим в сборке установок студентам платили дополнительные именные стипендии от курировавшегося Вторым научного фонда. Материалы им через блокаду поставляли именно его люди – сотрудникам силовых ведомств это сделать легко, сама понимаешь. Только вот материалы эти оказались с маркировкой, указывавшей на предприятия Первого. В общем, «шахматная партия» свелась к ничьей. Когда сработала установка, ты вернулась домой, а между городами возникла «кротовая нора», началась «третья партия», в которой основными фигурами стали уже мы. И партию эту вели именно люди Второго, работавшие в московском отделении конторы – в отделе внутренней безопасности.
– «Кейс»? – Я вспомнила события полугодовой давности.
– Не только – Лаки вздохнул. – В отличие от не бравших тебя в расчет людей Первого, аналитики Второго интересовались тобой, точнее твоим фоном, и уже с конца лета начали продумывать идею, как спровоцировать противников на эксперимент именно в твоем мире. Ну и задержать их именно в момент получения данных об эксперименте – это стало бы лучшим доказательством их причастности к похищению ученого. Новый переходник по расчетам из тетради Михаила Петровича они начали делать примерно в начале сентября, и нам в январе дали не набросок, а уже наполовину готовый прибор, который мы должны были доработать именно с учетом местного и твоего фонов. И со всем остальным было так же – все подготовили заранее. После того, как они установили у тебя «кейс», их человек подбросил людям Первого идею эксперимента. Ну ученые сразу же «загорелись», к тому же на них ведь работал Михаил Петрович.
– Но зачем им это? – Я вспомнила гул установки и ошалело-пьяные лица горе-сборщиков. – И как они смогли тут найти исполнителей? Чем им платили?
– Научный интерес, изучение того поля, испытание нового варианта установки. Я же говорил, они хотели устроить блокаду сразу в нескольких городах. Представь даже не особо мощную установку, к которой никто не может подойти, с автономным питанием, и действующую сутки-двое, пока не выработается ресурс. Да не одну, а несколько на город. Паника началась бы и у нас, и в других странах, а в таких условиях те, кто «придумал», как отключить подобную вещь, станут героями, их руководитель – спасителем.
– Знакомо. – Я вспомнила недавнюю историю своего мира.
– Ну а как они тут все организовали, – Лаки рассмеялся, – ты сама могла бы догадаться. Ты ведь рассказывала нашим аналитикам о своем мире, пусть и не все. По твоим рассказам они поняли, что в вашем обществе деньги ценятся выше человека. Найти в таких условиях дураков-исполнителей легко, опытный вербовщик быстро справится. Платили же им вечной валютой – золотом, и потратили совсем немного, у нас такие услуги стоят на порядок дороже – риск больше, а доходы у людей намного выше.
Лаки поморщился.
– Хуже другое: они отлично знали, куда идти. Ты носила на себе маячок не на случай вызова помощи, а как «наживка» для людей Первого. Они ориентировались именно на сигнал маячка. А люди Второго ждали от него сигнала, чтобы задержать ученых Первого. Во время передачи данных они захватили лабораторию, с шумом освободили Михаила Петровича – тот от потрясения едва не получил инфаркт и до сих пор в больнице лежит, но, говорят, выздоровеет, насколько ему возраст
